Святая Русь. Полководец Дмитрий. Валерий Александрович Замыслов

купцы Васютка подался по совету своего деда. Как-то Василий Демьяныч оглядел с внуком опустевшие погреба и медуши, лабазы и амбары, и сердце его сжалось. Когда-то всё было забито всевозможным товаром, на обширном дворе толпились торговые люди, «походячие» коробейники и приказчики. Ныне же – полное запустение.

      Завздыхал и заохал восьмидесятилетний старик, аж слеза по его морщинистой щеке прокатилась.

      – Купеческие дела свои вспомнил, дед? – сердобольно спросил Васютка.

      Василий Демьяныч тяжко вздохнул:

      – Вспомнил, внучок, ещё как вспомнил. Эх, сбросить бы годков двадцать.

      – И по городам покатил бы?

      – А чего ж? Деньжонки остались. Прикупил бы кой-чего – и в Переяславль.

      – Отчего ж в Переяславль, дед?

      – Да я в сей град первую вылазку свою сделал. Удачно поторговал и с той поры частенько туда наезжал. Зело красивый град, на чудесном озере стоит.

      – Вот бы глянуть, – простодушно молвил Васютка.

      – Возьми и глянь. Накуплю тебе товару – и с Богом!

      – А чего, дед? Надоело мне в тереме отсиживаться. Хочу и я другие города поглядеть. Набирай товару!

      – Ты не шутишь, внучок?

      – Да какие шутки, дед! – загорелся Васютка. – Айда по купецким лавкам.

      Василий Демьяныч на храм Успения перекрестился и до того возрадовался, что облобызал внука.

      Перед первой поездкой бывалый купец долго наставлял Васютку:

      – На торг со своей ценой не ездят, там деньга проказлива. И запомни, внучок. На торгу два дурака: один дёшево дает, другой дорого просит. Тут уж не зевай: купец, что стрелец, оплошного бьет. А ещё тебе скажу…

      Битый час вразумлял внука Василий Демьяныч. А когда Васютка вернулся из Переяславля с прибытком, дед и вовсе разутешился.

      – Никак, получилось?

      – Получилось, дед. Надумал я и вовсе в купцы податься.

      Лазута Егорыч отнесся к новому делу сына довольно спокойно. Не зря его в честь деда назвали. А вот Олеся взгрустнула: последний сокол из гнезда вылетает. Да и страховито по городам ездить. На Руси, почитай, никогда покоя не было.

      Перед новой поездкой надела на шею сына гайтан[21] с шелковой ладанкой и истово перекрестила:

      – Да храни тебя Пресвятая Богородица, сын мой любый!

      Глава 8. Палашка

      В конце Никольской слободы Переяславля притулилась к земле курная избенка Палашки Гулёны. Кличка укоренилась давненько, с тех пор, как бывший подручник Ярослава Всеволодовича, Агей Букан, прогнал Палашку из своих хором.

      Весёлая, озорная Гулёна не опечалилась. Было ей в ту пору 28 лет, выглядела для мужиков видной притягательной жёнкой[22]. Правда, несколько месяцев ходила Палашка брюхатой, но когда бабка-повитуха приняла от неё девочку, игривая и похотливая Гулёна не засиживалась у родного чада и вновь принялась за разгульную жизнь. Она ублажала то молодых княжеских гридней, то пожилых купцов, а когда в неё и вовсе вселился зелёный змий, она стала

21

Гайтан – плетеный шнурок или тесьма.

22

Жёнка – в данном случае незамужняя женщина.