Солдаты Далекой Империи. Максим Хорсун

чтоб так: вынули и тотчас на угли.

      Послышался шелест стекающих по склону камней, защекотала ноздри пыль. Мы обернулись и увидели, что на гребне вала танцует, пытаясь удержаться и не упасть в канал, цилиндр – механизм «хозяев». Частили гибкие щупальца, взметалась фонтанами земля. Казалось, еще миг – и наш соглядатай сорвется вниз.

      – Любопытство кошку погубило, – изрек Лаптев.

      Каким-то чудом цилиндру удалось выровняться. Но только на секунду. Теперь его тащило к противоположному склону. Взлетели вверх щупальца, раздался металлический скрежет… Цилиндр исчез с гребня вала.

      – Ну и чёгггт с ним! – бросил Макар, не вынимая рук из жижи.

      Олежка стянул с ног валенки, закатал до бедер штанины.

      – Дядя Павел! Кирилл Степаныч! – обратился он к нам с Лаптевым. – Ну, вы поняли, что нужно делать?

      У меня похолодело внутри, но я сдержался и не сказал ни слова. Снял с себя китель, нехотя засучил рукава рубахи.

      – А может, мы того… просто посмотрим? – попросил гальванер.

      – Насмотгггишься, када все вечерять станут, – пригрозил ему Макар.

      Лаптев в сердцах плюнул, выругался на чем свет стоит. Подтянул рукава, показав узловатые, сплошь покрытые татуировками запястья. Олежка же с завидным бесстрашием шагнул в жижу. Пошел вперед, словно цапля по болоту, задирая колени к самому подбородку.

      Я присел рядом с Макаром, сунул руки в бурую грязь. Холодная шевелящаяся жижа облепила кожу. Я почувствовал, как в ладони слепо тычутся толстые, словно датские сосиски, черви-параграфы. К счастью, им я показался не более аппетитным, чем они мне.

      Через пару минут я уже мог похвастаться уловом.

      8

      Мы закончили добычу коконов на закате. Измазанные липкой грязью с ног до головы, озябшие до синих губ, мы присели на нагретую за день солнцем известняковую ступень, закурили папиросы Лаптева. На расстеленной Макаром сети возвышалась солидная куча кожистых мешочков.

      – Сорок один, – сообщил, закончив пересчет, Лаптев.

      – Маловато, – отозвался я. Сколько мяса выйдет с одной тщедушной тушки? Очевидно, многим из нас придется спать на пустое брюхо.

      – Ногггмально, – сказал, выдыхая дым, Макар.

      – Ага, – согласился с ним Олежка, – там – ближе к середине русла – их побольше будет. Тока я один туда не полезу…

      Докурили в молчании. Макар и Олежка затягивались не торопясь, вдумчиво, при этом они жмурились, словно объевшиеся сметаной коты. Я же понял, что самые дрянные папиросы здесь – драгоценность, что скоро и мне, и моим друзьям по несчастью придется бросить эту привычку… так как курить будет попросту нечего.

      От жажды губы мои потрескались, а глотка онемела. Табачный дым скользил в легкие и вырывался обратно, словно по старинному, закопченному дымоходу. Проколоть какой-нибудь кокон, как в два голоса советовали сделать Макар и Олежка, и выпить наполняющую его воду я отказался.

      – Пошли, что ли… – предложил Лаптев. Окурок – столь крохотный, что гальванеру