Солдаты Далекой Империи. Максим Хорсун

Цилиндр же наполовину врыл щупальца в грунт и заметался, словно маятник на пружине: влево – вправо, вперед – назад, раздавая своим корпусом могучие, звонкие удары.

      «Шуба» наползла на «носителя». Существо восстановило двойственную ипостась и поплелось вверх по трапу. Цилиндр в это время утихомирился: спрятал щупальца, замер, окруженный стонущими и плюющимися кровью моряками. «Шуба» же нырнула в трюм. Через минуту-другую оттуда резво высыпали остальные люди.

      Ко мне подбежал гальванер Лаптев:

      – Вы ранены, ваше благородие?

      – Нет, – ответил я, поднимаясь на ноги. – Как Гаврила? Как Северский?

      Северский в тот момент пытался сесть. Его лицо было перепачкано кровью (а может, больше пылью красного цвета), но он силился улыбаться:

      – Ну, суки! Вот суки! – приговаривал бравый артиллерист, ощупывая себе ребра, шею и подбородок.

      Я набрал в легкие воздуха, чтобы поинтересоваться его самочувствием, но Лаптев дернул меня за локоть. На трапе вновь выросла закутанная в «шубу» фигура.

      Моряки невольно попятились, ощутив на себе действие чужепланетных флюидов. Вокруг «шубы» мгновенно образовалась «сфера отчуждения». Лишь Северский и Гаврила, которые не могли отступить подобно остальным, легли на песок, обратив обреченные взоры в небо.

      «Шуба» поплелась вдоль корпуса летающей машины, направляясь к ее носу. Продолжать расправу не входило в ее планы. От моего взгляда не укрылось то, что тварь пошатывается, что движения ее неточны и заторможены. Мои подозрения подтвердились, когда двуликое существо вдруг остановилось и «носителя» вырвало дымящейся струей желто-зеленого химуса.

      Тела неведомых хозяев планеты, оказывается, так же уязвимы, как и наши! Если они в какой-то мере и крепче, то уж точно не из железа выкованы. Оказывается, этим тварям мы способны «намылить» шею. Причем – голыми руками.

      Отхрипевшись, зловонное существо поплелось себе дальше. Мы молча проводили взглядами уродливую мохнатую бестию. Жаль, что она не свалилась замертво на наших глазах. Тогда моряки смогли бы поздравить себя с первой победой на этой планете.

      Но, видимо, время еще не пришло.

      «Шуба» исчезла из нашего поля зрения. Корпус летающей машины вздрогнул, взметнулись вверх густые клубы пыли. Через минуту серо-розовая завеса рассеялась, открыв нашим взорам опустевшую площадку. Мы остались одни.

      С возвращением мнимой самостоятельности (цилиндр-то остался, а приглядывал он за нами или нет – кто тогда мог знать?) вернулась способность думать и действовать. Мы поставили на ноги Северского, Стриженова, Гаврилу и остальных. К счастью, все они отделались ушибами и синяками. Северский, правда, лишился двух передних зубов. Гаврила, глядя, как тот отплевывается кровью, проворчал под нос: мол, Бог шельму метит.

      Стриженова явно беспокоила поясница, хотя он не проронил ни полслова жалобы. Приспустив кальсоны, он обеими руками массировал заросшую густыми волосами плоть, при этом по щекам его струились слезы.