Советско-гвинейская любовь. Валерий Щежин

университета – есть такая должность в университетах Гвинеи (кстати, доктор физико-математических наук, защищался в России) – были на вилле.

      Николя Зуманиги, так звали вновь прибывшего, тщательно обследовав место нашего проживания, навел такого шороху, что все тут же зашевелились. В течение дня нам сменили аккумуляторы солнечных батарей, починили замки у дверей, которые, наконец, стали нормально закрываться. Поменяли два водопроводных крана и в спешном порядке начали красить забор. До его приезда три преподавателя-миссионера в течение десяти дней просили администрацию университета исправить все, что не работало. Но просили жантийно (фр. – любезно, вежливо), интеллигентно. И в ответ получали лишь обещания, что завтра все будет сделано.

      На следующий день мы присмотрелись друг к другу внимательнее. Ему вспомнить было проще. Оказалось, что в восемьдесят втором году, в свой первый приезд в Гвинею, я преподавал ему в медицинской школе Конакри физиологию. Обрадовались, разговорились. Мне-то запомнить его лицо было гораздо труднее – за три года через нас, преподавателей, прошло около пятисот студентов. Правда, Николя был одним из наиболее блестящих.

      В последнее время он работал в республиканском госпитале в Конакри заведующим кардиохирургическим отделением. А гистологию прекрасно знал, поскольку кандидатскую диссертацию по этой теме защитил в Университете Патриса Лумумбы, где был самым выдающимся кружковцем на кафедре гистологии.

      Занятия у нас обоих в университете начинались с утра. Пока мы преподавали, бонна готовила нам обед и что-нибудь к ужину. Вечерами появлялось свободное время, когда можно посидеть на веранде, если, конечно, не было дождя, поговорить. Сезон дождей в Зерекоре мог начаться и в феврале, причем даже с градом. Опоясавшая равнину горная гряда Нимба, символ Гвинеи, содержащая примерно шесть-семь наших русских Магниток чистого железа, задерживала тучи, которые обычно к вечеру черной лавиной обрушивались на город и близлежащие деревни. Возможно, благодаря этому здесь вызревали самые ранние в сезоне и самые вкусные ананасы, манго и другие фрукты. Да и народ в этой местности жил работящий.

      В один из дней мы заранее купили все, что полагается для вечернего мужского разговора на веранде, благо бонна тоже постаралась и приготовила прекрасных угрей. Неспешная беседа под хорошую закуску располагала к откровенности, и я решился спросить:

      – Николя, а как вообще сложилась твоя жизнь?

      – О, так если вам интересно, это надо вспоминать издалека, с самого начала.

      – Конечно, интересно, давай сначала.

      – Ну ладно, – взгляд его стал задумчивым и немного грустным. – Мой отец в молодости служил во французской армии. Был храбрым солдатом, даже участвовал во вьетнамской кампании, когда там были французы. Дослужился до лейтенанта, имел ордена. Благодаря этим заслугам мог бы поселиться в любом уголке Франции. Но единственное, чем он воспользовался, будучи в Европе, нашел красивую грамотную жену-португалку и привез ее в Гвинею. Да отец и сам был далеко