Степной удел Мстислава. Александр Майборода

сторонам.

      Суетливые белки, собиравшие еловые шишки на зимний запас, неожиданно наткнувшись на чудных существ, каких они почти никогда не видели, столбенели на ветках. Но, видя, что вреда от этих новоявленных обитателей леса им никакого не предвидится и они не посягают ни на лакомые шишки, ни на жизнь самих белок, в задумчивости, сидя на верхушках елей, наблюдали за ними и что-то зацокали на своем беличьем языке.

      – Похоже, в лесу какая-то деревушка, – сказал Цветан и задал риторический вопрос: – Но чего купцам делать там?

      – Держались дороги – дорога всегда ведет к человеческому жилью, – а по темноте и туману не заметили, как вошли в лес, – выдвинул версию случившегося Пикша.

      Пока они рассуждали, подъехал Первинок.

      – И чего остановились? – негодующим тоном задал он вопрос.

      – Дорога уходит в лес, – сказал Цветан. – Как бы совсем не увела от тракта.

      – Дорога есть – по ней и вернемся назад, – сказал Первинок.

      – Тогда – вперед? – спросил Цветан.

      – Вперед.

      Пикша осторожно двинулся.

      Через пару сотен шагов начался подлесок – признак приближающейся поляны или болота. Пикша пригнулся к спине коня. Затем остановился, прислушиваясь.

      Цветан подъехал к нему.

      – Что?

      Пикша поднял ладонь, давая знак к тишине.

      Цветан прислушался.

      Где-то далеко в лесу рассыпался барабанной дробью дятел-работяга. Звонко шелестели, движимые легким ветерком, листья на верхушках кустов и деревьев. Где-то по-человечески застонала древняя, сломавшаяся под внезапным порывом ветра осина.

      Вдруг ему почудился странный звук: тихо, как будто из-под земли, донесся детский всхлип.

      – Дальше надо пешком, – тихо прошептал Пикша.

      Цветан кивнул головой.

      Пикша передал ему поводья, соскользнул с коня и опустился в сухой папоротник на земле.

      По-пластунски он прополз еще с сотню шагов и оказался на краю поляны. Прячась в густой сухой траве, он наблюдал.

      Поляну ограждал вал, по которому шел высокий забор из толстых бревен, заостренных сверху.

      На сооружение такой стены требовалось много усилий и времени. Но жители не жалели этого – безопасность важнее.

      Люди боялись не столько диких четвероногих зверей, из которых самыми опасными были волки: умные, хитрые и безжалостные твари, ненавидевшие людей больше, чем своих вечных соперников, медведей, – сколько других, самых злобных и коварных зверей – двуногих.

      Они были правы: звери убивали людей, только когда были очень голодны или охраняли выводок; двуногие же убивали людей всегда, как только их видели. От зверей, зная их повадки, можно было спастись, от двуногих – никогда!

      Против войска такая крепость не устоит, но аборигены лесной деревни надеялись, что высокая ограда защитит их от горцев, бродяг и прочего сброда, бродившего по земле вооруженными до зубов шайками в поисках всякого рода поживы.

      Деревенские жители вооружались топорами, копьями и самодельными луками с отравленными стрелами.

      Люди