Пилот ракетоносца. Вижу цель. Макс Мах

от обстоятельств.

      – Уверены, что операция не имела двойного дна? – спросила Анна, выслушав вместе с Эриком рассказ Грит Мюстерс.

      – Что вы имеете в виду? – нахмурилась разведчица, но Эрик успел заметить тревогу, мелькнувшую в глазах женщины.

      – Мог ли кто-то использовать террористов втемную? – уточнил он вопрос Анны.

      Он про такое читал еще в детстве. Была в библиотеке Туманной долины книжка на дойче[47], которая называлась «История секретных операций». Среди прочего авторы монографии – их имен Эрик, разумеется, не помнил – рассказывали об операциях, в которых грязная работа выполнялась чужими руками, при том, что «руки» эти думали, что действуют совершенно самостоятельно. Соответствующая глава, насколько мог сейчас вспомнить Эрик, так и называлась – «Загребать жар чужими руками».

      – Такая возможность существует, – подтвердила холодянка после короткой паузы. – Служба безопасности рассматривает все мыслимые варианты… Немыслимые, впрочем, мы тоже подвергаем анализу, но вы же понимаете, господа, такую схему – если это и в самом деле игра теней – в один день не вскроешь. Посмотрим, может быть, что-нибудь и всплывет, но явно не сегодня и даже не завтра. Но я обещаю, если и когда появятся новые подробности, я вам о них сразу же сообщу.

      – Пожалуй, пойду, – добавила через мгновение. – Вам, верно, хочется побыть вдвоем… поговорить… Увидимся завтра утром!

      И она скрылась за дверью. Без поспешности, но как-то очень уж быстро. Ей, видно, было страшно неловко продолжать разговор. Уж очень очевидный промах допустила служба безопасности, прошляпив покушение, едва не завершившееся гибелью дипломатических посланников.

      «По факту, сели в лужу господа холодяне!» – признал Эрик и переключился на Анну.

      – Привет! – сказал он, едва за специальным агентом закрылась дверь. Он хотел повернуть голову так, чтобы видеть собеседницу, но, к сожалению, это было пока невозможно. Каркасная повязка жестко ограничивала движения головой. Так что ему оставалось одно: смотреть в потолок и воображать, что видит перед собой ее лицо.

      – Привет! – Судя по интонации, княгиня улыбнулась. – Ты как?

      – Даже не знаю, что тебе сказать, – если бы мог, он пожал бы плечами, но фиксаторы удержали его и от этой глупости. – Тела совсем не чувствую, словно его и нет, но говорят, это временно.

      – Вообще-то, экстравагантно получилось.

      – Ты о том, что мы здесь лежим вместе?

      – Ты ведь знаешь, что такое не практикуется?

      – Можно подумать! – ухмыльнулся Эрик. – Я лежу и пялюсь в потолок, так что, увы, но полюбоваться твоими прелестями пока не могу.

      – Зато я могу. – Эрик не понял, чего больше в голосе Анны, сарказма или сожаления.

      – Там все так плохо?

      – Могло быть хуже.

      – Да, я в курсе, – согласился Эрик. – Спасибо!

      – За что это? – «не

47

Дойч – современный для Эрика вариант немецкого языка.