Кикимора. Наталия Шитова

ведь ККМР не передаётся генетически даже от заболевших! А я родилась, когда отец был ещё совершенно здоров!

      – Моего мнения, Лада, никто не спросил, когда готовили закон о поднадзорных группах риска. И теперь никому не интересно, что я думаю. Важно то, в каких обстоятельствах мы с тобой живём… – Эрик печально покачал головой. – Доказательств, что ККМР передаётся генетически нет, но нет доказательств и обратному. Совершенно никто не готов брать на себя ответственность. Все боятся: малый срок исследований, бессистемное накопление фактов, многовариантность прогнозов…

      – Да заткни ты этот свой… научный понос! – разозлилась я.

      – Тссссс, – зашипел Эрик, снова подскочил и обнял меня за плечи. – Успокойся…

      – Это что ещё тут такое?! – раздался от двери ещё заспанный, но уже сварливый голосок. – Это кто у тебя?

      Эрик раздражённо дёрнулся:

      – Иди спать, Света! Это моя племянница, и у нас серьёзный разговор!

      – Надо же! – фыркнула Света, которую мне так и не удалось разглядеть. – Ну-ну. Племянница так племянница. Разговор так разговор… А спать пойду, если орать не будете!

      – Не будем, извини нас, – вздохнул Эрик и попытался обнять в дверях кухни свою гостью.

      – Утром поговорим! – сурово отозвалась Света, не даваясь. – Племянница у него…

      Эрик развёл руками и повернулся ко мне.

      – Ну, ничего не меняется в родном доме, – буркнула я, доставая из коробки ещё одно печенье.

      – А что должно было поменяться? – рассеянно переспросил Эрик.

      – Поумнеть должен был кое-кто. Пора уже.

      Эрик только горестно вздохнул и усмехнулся.

      Моему дяде Эрику недавно перевалило за тридцать, и он старше меня всего на восемь лет, поэтому в быту я с ним особо не церемонюсь. А вообще-то я уважаю его безмерно и всей душой люблю, несмотря на то, что дядюшка мой – мужчина со странностями.

      Эрик – бабник и однолюб. Этот фатальный парадокс решается на практике очень просто: Эрик постоянно заводит новых баб, но они все у него одинаковые. Одинаковые не внешне, типажи как раз меняются. Дамочки его похожи внутренне: душа Эрика тянется к полоумным истеричкам. Душа-то тянется, а вот мозг сопротивляется изо всех сил, поэтому дядины романы долго не живут. Обнаружив, что с очередной пассией снова не всё в порядке, как и с предыдущей, Эрик искренне огорчается. Мне-то всё понятно, и давно уже, а ему вот всё ещё нет. Бывает такое: вроде умный мужик, во всём разбирается, а если в чём и профан, так умеет сделать, что и не заметишь этого. Но с женщинами у него что-то не того. И не этого. И так каждый раз.

      Я ему, конечно же, сочувствую. Помогла бы, если бы знала, чем. Пока же всё, что я могла сделать для Эрика и его нестабильной личной жизни, я сделала: съехала на съёмную жилплощадь. Ни одна из дам его сердца не хотела верить с первого раза, что наглая длинная девица – не самый, причём, уродливый экземпляр – что живёт с Эриком в одной квартире, всего лишь сиротка-племянница. И на этой почве обычно у них разгорался первый скандал.

      Квартира эта, строго говоря, моя. Но съехала отсюда именно