Фаина Раневская. Клочки воспоминаний. Отсутствует

огромной популярностью и любовью зрителей. Местные газеты выразились таким образом: «Одесса делает Раневской апофеоз!»

* * *

      Актриса прогуливалась по городу, а за ней долго следовала толстая гражданка, то обгоняя, то заходя сбоку, то отставая, пока наконец не решилась заговорить:

      – Я не понимаю, не могу понять, вы – это она?

      – Да, да, да, – басом ответила Раневская. – Я – это она!

* * *

      На улице в Одессе к Раневской обратилась прохожая:

      – Простите, мне кажется, я вас где-то видела… Вы в кино не снимались?

      – Нет, – отрезала Раневская, которой надоели уже эти бесконечные приставания. – Я всего лишь зубной врач.

      – Простите, – оживилась ее случайная собеседница. – Вы зубной врач? А как ваше имя?

      – Черт подери! – разозлилась Раневская, теперь уже обидевшись на то, что ее не узнали. – Да мое имя знает вся страна!

* * *

      За Раневской по одесской улице бежит поклонник, настигает и радостно кричит, протягивая руку:

      – Здравствуйте! Позвольте представиться, я – Зяма Иосифович Бройтман…

      – А я – нет! – отвечает Раневская и продолжает прогулку.

* * *

      Назойливая поклонница выпрашивает у Фаины Григорьевны номер ее телефона. На что та отвечает с изумлением в глазах: «Милая, вы что, с ума сошли? Ну откуда я знаю свой телефон? Я же сама себе никогда не звоню».

* * *

      После очередного спектакля, уже в гримерке, глядя на цветы, записки, письма, открытки, Раневская нередко замечала:

      – Как много любви, а в аптеку сходить некому…

      Чтобы получить признание, надо, даже необходимо умереть.

* * *

      Однажды Раневская отправилась в магазин за папиросами, но попала туда в тот момент, когда магазин закрывался на обед. Уборщица, увидев стоящую у дверей Раневскую, бросила метелку и швабру и побежала отпирать дверь.

      – А я вас конечно же узнала! – обрадованно заговорила уборщица, впуская Раневскую. – Как же можно не впустить вас в магазин, мы ведь вас все очень любим. Поглядишь этак на вас, на ваши роли, и собственные неприятности забываются. Конечно, для богатых людей можно найти и более шикарных артисток, а вот для бедного класса вы как раз то, что надо!

      Такая оценка ее творчества очень понравилась Раневской, и она часто вспоминала эту уборщицу и ее бесхитростные комплименты.

* * *

      Этим ограничивается моя слава – «улицей», – а начальство не признает. Все, как полагается в таких случаях.

* * *

      Я часто думаю о том, что люди, ищущие и стремящиеся к славе, не понимают, что в так называемой славе гнездится то самое одиночество, которого не знает любая уборщица в театре. Это происходит оттого, что человека, пользующегося известностью, считают счастливым, удовлетворенным, а в действительности все наоборот. Любовь зрителя несет в себе какую-то жестокость… Однажды после спектакля, когда меня заставили играть «по требованию публики» очень больную, я раз и навсегда возненавидела свою славу.

* * *

      Многие получают награды не по способности, а по потребности. Когда у попрыгуньи болят ноги