Ненавижу тебя любить. Анна Веммер

папку с документами. – Дело не в бабах. А в том, что я теперь свободен. Больше не надо видеть эту идиотку в собственном доме, слушать ее нытье и вспоминать об ее папаше.

      Я сам лично просматриваю свидетельство о расторжении брака, чтобы убедиться, что отныне с Ксенией Никольской меня связывает лишь общая фамилия. Если бы я мог, я бы заставил ее вернуть девичью. Наверное, я и могу, надавить на глупую девку несложно, но связываться не хочется. Пусть гордо носит мою фамилию, потому что больше я ей ничего не оставил.

      Шесть лет в браке, из которых я мечтал о разводе столько же. С тех самых пор, когда отец настоятельно попросил приударить за дочкой депутата Соколова, я думал о том, что однажды наступит момент, когда я отыграюсь. Я до сих пор ненавижу теперь уже бывшую жену. За то, что пришлось прогнуться, за то, что эта стерва не желала замечать мое отвращение к ней, за то, что смела высказывать претензии.

      Деньги она, кстати, особо не тратила. По крайней мере, не в таких размерах, как жены приятелей. Но по мне, уж лучше бы надрачивала золотую кредитку, чем мой мозг.

      Я подал на развод, едва ее папаша разбился бухой на тачке после очередной пьянки. Еще год мы судились, и развелись бы быстрее, если бы я согласился отдать бывшей хоть что-то.

      – Ну и как тебе это удалось? – хмыкает Стас. – Оставить ее без гроша?

      – Все имущество было приобретено до брака, у нее ничего нет.

      – Да ты продуманный сукин сын.

      – А то. Но самый главный плюс в том, что сейчас власть у меня, а если получится заключить контракт с китайцами, то мы выйдем на очень и очень хорошую прибыль. Все, заканчивай обсасывать мою личную жизнь и займись работой. Отзвонись Алексееву, перенеси встречу с Уваровым, а на вечер забронируй мне столик в «Кристалл», будем окучивать китайцев.

      – Так может, лучше в «Улун»?

      – Думаешь, им охота жрать русскую подделку под китайскую кухню?

      – Не скажи, отзывы всегда на уровне, китайцев туда привозят обедать во время экскурсий.

      – Ладно, пусть будет «Улун».

      Не зря я все же нанял Стаса. Парень с головой, опыта не достает, но несколько лет в моей фирме – и будет нарасхват. Мгновенно ловит настрой, подает идеи вовремя и ненавязчиво.

      Я застегиваю пиджак и окидываю себя взглядом. Внешне, вроде бы, все в порядке. Едва подавляю рефлекс поморщиться, как делал обычно, когда бывшая подскакивала, чтобы поправить мне галстук. В завязывании галстуков я могу дать фору едва ли не каждому мужику, но для этой идиотки было особенно важно чувствовать себя причастной к моим сборам на работу. Кажется, она перестала это делать года полтора назад, когда я, не выдержав, как следует на нее рыкнул.

      А сейчас свобода. У нее приятный запах и сладкий вкус.

      Дверь в комнату открывается.

      – Па-а-апа-а-а!

      Ко мне на руки прыгает дочь. Она уже вторую неделю не расстается с огромным плюшевым динозавром, и мне с трудом удается повернуть Машку так, чтобы из-за зеленых гребней зверюги рассмотреть ее лицо.

      – Ну что? Выучила свой стишок?

      – Да! Хочешь, расскажу?

      – Ну, давай.

      – Петушки распетушились,

      Но подраться не решились!

      Если очень петушиться,

      можно перышков лишиться!

      Если перышков лишиться,

      Нечем будет петушиться!

      Н-да, ну и стишочки. Или это я слишком испорчен, а дети всего лишь разноцветных куриц имеют в виду?

      – Молодец, только не «перышков», а «перышек», поняла?

      – Да! – кивает дочь, и я ставлю ее на пол.

      – Слушайся няню и не капризничай в саду, поняла?

      – Я хочу к маме! – топает ножкой.

      Я стискиваю зубы. Этой. Женщины. В. Моей. Жизни. Больше. Нет.

      – Машунь, мама уехала.

      – Далеко?

      – Далеко. В джунгли, у нее там… м-м-м… работа.

      – А она скоро приедет?

      Никогда. Тигр ее там сожрал к херам собачьим! Черт… как сложно-то.

      – Не знаю, но как узнаю, обязательно тебе расскажу. Хорошо?

      Задумчиво кивает. Когда Машка уходит в себя, она начинает пожевывать то, до чего дотянется. Как правило страдает любимая игрушка, так что у нашего динозавра уже все уши пожеванные и погрызенные. Приходится следить, чтобы няня не покупала игрушки с сыпучим наполнителем, не хватало еще, чтобы ребенок наглотался пенопластовых шариков.

      – Ну все, динозёвр, беги собираться, лады? Папе надо на работу.

      Всегда, когда я ее так называю, Маша приходит в совершенный восторг и хихикает. У нас с ней целый словарь таких вот прозвищ. «Зёбра», «динозёвр» – самые любимые.

      – А порядок встреч с Машкой не определили? – спрашивает вернувшийся Стас.

      Я снова усмехаюсь. Порой собственная ненависть даже пугает.

      – Определили. Но мне плевать. Пусть сначала алименты начнет выплачивать,