Ипсилон. Грань, за которой ты. Наталья Оско

время она плохо спит, мучается от бессонницы, и очень часто забывается сном под утро.

      Но, как назло, мои попытки оказываются тщетными.

      Ступаю на половицу, которая издает протяжный скрип.

      Замираю на месте и затаиваю дыхание, но делаю это напрасно. Из-за двери тут же доносится голос:

      – Лиза?

      – Да, мам! – послушно откликаюсь.

      – Ты рано встала, – слышатся тихие шаги и через мгновение в проеме появляется миниатюрная брюнетка.

      – Не хотела будить тебя. Я шла в душ, – виновато заглядываю в покрасневшие глаза.

      – Хорошо! Иди, а я завтрак приготовлю. Что будешь: кофе или чай?

      – Чай! – повторяю за ней, но тут же спохватываюсь. – А, может, ну его? Ложись и еще поспи. Сегодня выходной, – предлагаю. А вдруг она согласится?

      – Нет, нет! Не буду и пытаться, все равно не усну! – сдержанная улыбка касается бледных губ.

      Согласно киваю, понимая, что спорить бесполезно.

      С каждый днем самоотверженная забота мамы становится невыносимой. Приходится молчать и со всем соглашаться.

      Раньше внимание делилось на двоих, но со смертью отца всецело досталось мне. Чрезмерная опека душит, но я терплю, ведь не хочу расстроить единственного родного человека. Да и слишком мало времени прошло. Открытые раны в сердце еще кровоточат. А каждый мой протест отражается в ее грустных глазах. Поэтому самое разумное – промолчать и уйти.

      Приняв освежающий душ, выхожу из ванной комнаты и топаю на кухню. Мурлычу знакомую мелодию под нос, наматывая на палец сырую прядь волос, пахнущую сиренью. Я могу наслаждаться этим запахом бесконечно, но не сейчас! Аромат выпечки и цветочного чая манит намного сильнее, заставляя урчать пустой желудок.

      Маленькое уютное помещение залито утренним светом. На столе две чашки, наполненные до краев ароматным чаем, тарелка с горкой из пышных оладий и розеточка с клубничным вареньем.

      – Спасибо! – улыбаюсь с благодарностью.

      – Не за что, милая! – радушно отвечает мама, но зеленые глаза с подозрительным вниманием следят за мной.

      – Что-то случилось? – спрашиваю, заметив странный взгляд.

      – Да, нет! – отмахивается она.

      – Мам, выкладывай! – настаиваю.

      – Я волнуюсь за тебя. – Ее ладони начинают разглаживать складки легкого шелкового халатика.

      – У меня все замечательно!

      – Тебя мучают кошмары? Ты кричишь во сне и…

      – Ничего не помню, – перебиваю ее. Затронутая тема меня волнует и заставляет нервничать, чтобы не выдать чувства, беру оладью и кладу в рот. Собравшись с мыслями, говорю. – Чем сегодня займемся? – меняю тему и с трудом натягиваю улыбку. Мне всегда сложно давалась ложь. А врать матери – бесполезное дело.

      – Не пытайся уйти от разговора. – Она опирается о край стола, нависая над ним.

      – К чему этот допрос? – излишнее давление заставляет нервничать.

      – Лизавета, кто он? – прикрикивает на меня мама.

      – Понятия