Дочь пекаря. Сара Маккой

Да и никто о них не говорил. И, хотя сапожникова жена никогда не сплетничала, Элси все же решила, что верить ей не стоит. Но вот перед ней обритая голова мальчика-певца, и от этого уже не отмахнешься.

      Йозеф понюхал вино, отпил.

      – Давай поговорим кое о чем поинтереснее. – Он сунул руку в карман и вынул коробочку. – Как увидел, сразу понял, что это знак. – Йозеф открыл крышку: золотое обручальное кольцо с рубинами и брильянтами. – Мы с тобой будем счастливы вместе. – И, не дожидаясь ответа, надел кольцо Элси на палец.

      Официанты принесли блюда, расставили между канделябрами.

      В Элси вперилось рыльце жареного поросенка с добела прожаренными глазными яблоками, с хрусткими, чуткими ушами. Поросенка обрамляли мягкие картофелины, а белые сосиски – будто хвост. Элси в жизни не видала столько еды сразу. Но все ее нутро сжалось от отвращения.

      – Выйдешь за меня?

      В ушах у Элси зазвенело. Йозеф почти вдвое старше, приятель отца, она любила его как доброго дядю, как старшего брата, но стать его женой?.. Взгляды партийцев справа и слева давили, как челюсти деревянного щелкунчика. Интересно, Йозеф давно собирался? А она по наивности не заметила?

      Драгоценные камни в свете свечей мерцали кровью.

      Элси уронила руки на колени.

      – Это слишком, – сказала она.

      Йозеф воткнул вилку поросенку в брюхо и положил себе и Элси по куску мяса.

      – Понимаю. Кругом столько всего, а тут еще я со своим предложением. Но я не мог удержаться. – Он рассмеялся и поцеловал ее в щеку. – Рождественский пир удался!

      Элси сосредоточилась на еде, чтобы не смотреть на руку с кольцом. Но поросенок оказался такой жирный, что его и жевать не пришлось; студенистая корочка скользнула по пищеводу; серая картошка разварилась, переваренная сосиска разбухла. Элси запила все это красным вином. Кислота обожгла горло, как на первом причастии. Хлеб. Она откусила от булки с маслом – знакомый, утешительный запах.

      Пока ели, Элси не произнесла ни слова. С переменой блюд закончилось и пение. Оркестр вернулся на места. Пришло время десерта и танцев. Элси через головы сидящих видела, как конвоирша СС увела свою пленную певчую птичку за кулисы через служебный вход.

      – Что будет с мальчиком? – Она повернулась к Йозефу: – Его отправят обратно?

      Серебряные канделябры отразили объеденного поросенка и партийные мундиры на каждом втором стуле.

      Ложка с картофельными клецками замерла на полдороге.

      – Он еврей.

      Йозеф отправил мучных червяков в рот, и официант забрал у него пустую тарелку.

      Элси сказала как можно спокойнее:

      – Он же еврей только наполовину… и у него такой голос. – Она пожала плечами. – Наверно, с ним не надо как с другими.

      – Еврей есть еврей. – Йозеф взял ее за руку и потрогал кольцо. – Ты слишком чувствительная. Забудь, у нас сегодня праздник.

      Жар волнами поднимался от свечей. В висках у Элси запульсировало. В голове нарастал вязкий шум.

      – Йозеф,