Каждый твой взгляд. Шерри Томас

ли вы принять меня всерьез, если дам слово впредь никогда не требовать от вас поцелуя?

      Хелена только вздохнула.

      – Насколько я могу судить по вашим прошлым обещаниям, вместо поцелуя вы непременно придумаете что-нибудь еще, столь же неприличное.

      – А что, если я пообещаю не подходить ближе чем на три фута?

      Тон, которым были произнесены эти слова, заставил не спешить с ответом. Что, если именно в эту минуту Гастингс говорил искренне? Хелена постаралась поскорее выбросить из головы предательскую мысль.

      – В таком случае, очевидно, потребуете, чтобы я разделась и привязала себя к кровати – точно так же, как описали в своем бесстыдном романе. А сами тем временем, любуясь мною с расстояния трех футов, будете предаваться мерзким утехам, которые свойственны мужчинам в подобных случаях.

      – Заметьте, идея принадлежит вам, – пробормотал Гастингс.

      Что ж, так-то лучше. Насмешливый стиль куда более привычен для слуха, когда беседуешь с его милостью. Впрочем, противостоять ему оказалось ничуть не легче: пальцы на ногах продолжали судорожно поджиматься.

      – Подобные идеи вы прекрасно порождаете самостоятельно, без малейшей помощи с моей стороны.

      Гастингс театрально вздохнул.

      – Вижу, что в данной ситуации любые обещания совершенно бесполезны.

      – Абсолютно напрасны.

      Он встал.

      – Иногда полезно не обращать внимания на того, кто принес весть, и целиком сосредоточиться на содержании сообщения. Разве когда-то я не оказался прав в оценке склонностей и поступков Билли Карстерса? И вот сейчас миссис Монтит вышла на тропу войны, так что игнорировать ее неуемную энергию и праведный гнев крайне опасно.

      Миссис Монтит была свояченицей Эндрю и считала себя бескорыстной и преданной защитницей добродетели. При этом добродетель в ее понимании сжималась до узких рамок строжайшего целомудрия. Она жила на свете исключительно ради высоких целей: чтобы разоблачить пороки юной девы, неосторожно позволившей лишнего одному из дерзких поклонников, или заклеймить позором распущенность молодой леди, проявившей благосклонность не к тому джентльмену, которого общество назначило официальным женихом.

      – Когда сообщение достойно внимания, я без труда абстрагируюсь от его источника, – высокомерно заверила Хелена. Тем не менее упоминание имени Билли Карстерса заставило ее задуматься. Прежде мисс Фицхью решительно отказывалась верить критическим суждениям Гастингса о двойственном характере любимого кузена, однако, к огромному сожалению, время развеяло заблуждения.

      – Подойдите к окну и посмотрите вниз.

      – На Флит-стрит? Прекрасно знаю, как выглядит эта улица.

      – И все-таки исполните мою просьбу. Взгляните на противоположную сторону, на второй фонарь справа.

      Гастингс послушался.

      – Там стоит человек и читает газету. Ничего особенного.

      – А стоит он на этом месте исключительно для того, чтобы я, не дай Бог, не вылезла в окошко, не спустилась по стене – заметьте, на глазах у всех – и не предалась