Убийство на водах. Иван Любенко

душевной разрешил ее адвокату осмотреть. Так он ее разве что на зуб не попробовал; и на свет рассматривал и ладонью по ней водил. Да вот она, – пристав открыл ящик стола, порылся в нем и выудил ничем не примечательную червовую десятку.

      – Позволите? – капитан взял со стола лупу, принялся исследовать цветной прямоугольник. – Ничего особенного не вижу. На «зеркальную»[9] не похожа и для «своей»[10] не сгодится, потому как с золотым срезом.

      – Такая колода стоит два с полтиной. В основном они поставляются к высочайшему двору.

      – Это так, но и в магазинах их немало, – Круше в задумчивости поднял глаза к потолку, – вот только понять не могу: зачем он ее при себе держал?

      – А если это был его талисман? Такая, знаете ли, счастливая карта. Игроки ведь суеверны! Вот и адвокат тогда тоже задумался… А если откровенно, то странный он какой-то: сам себе на уме. И уж больно этим делом заинтересовался. Я ненароком подумал, что, может быть, Ардашев знал раньше Изюмова. Допустим, тот мог быть его клиентом или знакомым?

      – Нет-нет. Тут другое дело – спортивный интерес, если хотите. – Круше поднялся, подошел к открытому окну, резко развернулся на одних каблуках и горячо выпалил: – Этот присяжный поверенный довольно известная личность. Хотите – верьте, хотите – нет, а на сегодняшний день он не проиграл ни одного процесса. А все потому, что берется защищать лишь тех подсудимых, в чьей невиновности он абсолютно уверен. Способ его работы оригинален – найти истинного злодея и оправдать тем самым подзащитного. Здорово, а?! – Он немного помолчал и добавил: – Скорее всего, его заинтересовало само преступление, и вполне вероятно, у него уже есть кой-какие соображения. Да вот только знать бы, что он обо всем этом думает!

      – Мы, собственно, можем его вызвать вполне официально, – неуверенно выговорил Унтилов.

      – Ах, дорогой мой, Константин Аркадьевич! Да как же вы будете его увещевать? Мол, уважаемый Клим Пантелеевич, окажите властям содействие в расследовании загадочного убийства, поскольку у господ полицейских на этот счет не имеется никаких соображений, так, что ли?

      Пристав молча потянулся к пачке «Суворов» и вежливо предложил гостю:

      – Прошу вас.

      – Спасибо, но я привык к своим, – Круше выудил из кармана оксидированный портсигар и достал папиросу. – «Гильзы «Колью», – процитировал он рекламу, – делают курение совершенно безвредным, потому что внутри находится вата, задерживающая вредные смолы».

      Услужливо чиркнув спичкой, штабс-ротмистр предложил:

      – А что, если установить за адвокатом негласное наблюдение: с кем общается, куда ходит, кому звонит…

      Круше поморщился.

      – Нет, это не пойдет. Хотя, наверное, с портье «Метрополя» стоит переговорить. Ну и на телефонной станции «барышням» отслеживать его вызовы большой трудности не составит. А я, пожалуй, попробую завести с ним дружбу. – Он весело посмотрел

9

Зеркальная карта, или «зеркалка» (жарг.) – карта, не входящая в колоду, но имеющая точно такой же крап; полируется материей до зеркального блеска. В нужный момент она вытаскивается из левого рукава и кладется вниз. Таким образом, держа колоду в левой руке и сдавая карты, можно видеть их отражение. Чаще всего этот прием используется во время игры в «Двадцать одно».

10

Своя (жарг.) – карта погружается в поташ, затем выносится на холод и там сохнет. В результате она становится плотной и упругой, а также совсем немного увеличивается в размерах, что, между тем, почти незаметно. По виду «своя» ничем не отличается от остальной колоды. В нужный момент, например, перед снятием, шулер незаметно запускает ее в колоду. «Фофан» перед раздачей невольно сдвигает колоду как раз по «своей» – что и было необходимо, т. к. под ней уже заготовленные при тасовке нужные карты.