Огненный перст (адаптирована под iPad). Борис Акунин

спала. Обнимаю тебя, а ты будто не здесь. Где ты был?

      Во время любви Дамианос воображал, что его ласкает Белая Дева. Никогда прежде себе такого не позволял. Теперь стыдился.

      – Ты лучшая из женщин, кого я знаю, – сказал он вместо ответа. И уточнил: – На Земле.

      Она польщенно рассмеялась.

      – Знаю. По этой дисциплине я была лучшей в классе.

      – Вас в Гимназионе обучают и этому? – заинтересовался он.

      – А ты как думал? Без этого «инструментом» как следует не овладеешь.

      – И что же в любовной науке главное?

      – Две вещи. Внимательное наблюдение и холодная голова.

      – Ты не была холодной, – усмехнулся Дамианос. – Твое истошное мяуканье, я думаю, распалило всю команду.

      Гелия царапнула его ногтями и издала точно такой же звук, как во время любовных утех – страстный, кошачий, волнующий.

      – Этому нас тоже учат. Но тебя обманывать я не хочу. Я не испытываю наслаждения. Во время учебы нас за это наказывали. Это вредно и опасно для женщины-аминтеса.

      – Тебе не было приятно? Совсем? – поразился он.

      – Мне было приятно, что тебе хорошо, – ответила Гелия, подумав. И покачала головой. – Удивительно. Такое со мной впервые. Пожалуй, я буду ждать следующего раза с удовольствием.

      – Спасибо, но следующего раза не будет. – Он сел на скамье. Пора было возвращаться к прерванной работе. – В жизни и так много печального, а любовь без наслаждения, с холодной головой – это совсем грустно.

      – Ты меня жалеешь, – догадалась Гелия. – Зря. Женщина, чей дух свободен от любви, свободнее всех на свете.

      – Своих детей ты тоже любить не будешь?

      – Ни у кого из нас не может быть детей. Они мешают службе.

      – …Скоро мы приплывем в Кыев, – сказал Дамианос, чтобы закончить длинный и ненужный разговор.

      «Так что больше все равно ничего не будет», – означали эти слова.

      Гелия кивнула.

      Дамианизация. Стадиум первый

      К Кыеву, городу славянского царька, чье поведение вызывало тревогу у бдительного Оберегателя Огня, караван подошел в полдень, на двадцать пятые сутки пути.

      Сначала вдали, слева, вырос большой холм, весь черно-серый от крыш и опоясанный бревенчатой стеной. Потом, за острым лесистым мысом – там в Данапр впадала какая-то речушка – показалась длинная пристань. Она была настоящая, с дощатым причалом, что изрядно удивило Дамианоса. Он никогда раньше не видел у славян так основательно устроенных корабельных стоянок.

      И сам город оказался гораздо больше, чем ожидал аминтес. У Воислава в его Градце была сотня домов – даже не домов, а вырытых в глине полуземлянок, и только сам князь жил в приземистом, грубо срубленном тереме. Столицу северичей окружал вал с частоколом да ров.

      Кыев же был защищен высокими дубовыми стенами. Дома, насколько можно было судить издалека, были настоящие, даже с окнами. Крыши тесаные, а самая высокая из них покрашена в алый цвет – для северных краев, куда краску привозят из