Выхода нет. la luna

есть то, что бы ты хотела мне рассказать? – спросил он, смотря в мои опухшие от слёз глаза.

      Я отрицательно покачала головой.

      – Ты уверена? Я могу помочь.

      Но я знала, что последний, кто сможет мне помочь, так это он.

      – Уверена, – ответила я хриплым от слёз и бессилия голосом.

      – Хорошо, сейчас я тебя оставлю, но нам всё равно придётся поговорить.

      Он вышел из комнаты. Он это так сказал, будто знал, что есть тайна между мной и сестрой. Неужели он что-то знает об Алессио? Нет, не может быть, знали только я и сестра. Я ни за что не скажу ему, я сама разберусь с этим ублюдком. Это мой долг перед сестрой.

      Я не помню, сколько просидела возле тела моей любимой сестры-двойняшки, укачивая и баюкая свою боль, словно младенца, но когда пришли за мной, я уже, казалось, начала терять сознание от выплаканных слёз и горя. Я поцеловала сестру в холодную щёку на прощание, осознавая, что моя жизнь не будет прежней и я тоже не буду прежней, с уходом сестры ушла и моя невинность.

      Микеле, тот же день

      Когда мы собрались с отцом и братьями в кабинете для обсуждения нескольких дел, связанных с расширением поставок за границей, у отца зазвонил телефон.

      – Витторио звонит, – сказал отец, смотря на экран. – Слушаю, – ответил отец, и я увидел, как его мышца на лице дёрнулась, а в глазах появилось удивление.

      – Отец? – произнёс я, но он продолжал говорить.

      – Мне очень жаль, Витторио, соболезную. Мы скоро будем выезжать, дождитесь нас, Лоренцо прибудет с нами.

      После упоминания имени нашего доктора стало всё ясно. Отец положил трубку.

      – Кто? – спросил я.

      – Патриция, она мертва, скорее всего это был суицид.

      – Ничего себе поворот, – среагировал Данте.

      Я абсолютно ничего не почувствовал из-за её смерти. Патриция мне не была интересна, но она была моей и моей семьи, она принадлежала нам, и мы должны разобраться с этим. В мире умирало сотни людей, я и сам не чувствовал ничего, когда почти каждый день убивал, наоборот, я получал удовольствие от всаживания холодного металла в кожу ублюдков, любил забивать до смерти и калечить наших противников. Но Патриция была моей будущей женой, и то, что она совершила самоубийство, могло доставить мне много хлопот.

      – Хорошо, отец, мы разберёмся, – наконец сказал я.

      Он кивнул, похоже, это действительно его расстроило, его лицо было бледным.

      – Сейчас необходимо поехать к ним, принести соболезнование и прояснить, в чём дело, а я останусь здесь.

      Он посмотрел на меня, и я кивнул, понимая.

      Мы с Антонио сели в машину и поехали за нашим доктором из Общества, пока Данте и Рик пошли тренироваться.

      – Ты был прав, Микеле, когда говорил, что здесь дело нечисто, – сказал Антонио, поджигая сигарету.

      – Я всегда прав, Антонио.

      – Чёрт, почему эта девчонка покончила с собой, неужели из-за предстоящего слияния с нашей семьёй?

      – Сомневаюсь. Как я и говорил, между сёстрами есть какой-то секрет, это дало