Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом. Вячеслав Киктенко

слово д е ф л о р а ц и я…

      О, необыкновенные слова!

      Мерещится какая-то акация,

      Калитка, на головке кружева,

      Волнуется всё это, несказанное…

      Спросил я как-то девочку одну

      По нраву ль ей такое слово странное?

      И получил ещё одну весну

      Невинную… считай – непреткновенную…

      Люблю с тех пор лапшу обыкновенную».

      Врал. Любил только Тоньку. Но врал…

      ***

      Из Тетрадок:

      «Игра слов. Восхищение, вожделение… какое чувство сильнее? Вожделеть женщину, значит – желать её, хотеть. Восхитить – похитить, т.е. украсть. Не восхотеть, а именно восхитить. Пожалуй, в последнем варианте «состав преступления» круче. Но если слегка изменить в заповеди: «Смотрящий на женщину с вожделением…» одно слово, если изменить «Вожделение» на «Восхищение», что получится? «Смотрящий на женщину с восхищением…»… – разве зазорно? Смотреть с восхищением – предосудительно? А ведь женщина не только предмет обожания (не путать с обожением), поклонения, но и – восхищения. Во все времена. Игра слов, батенька, игра слов…» – торжествующе ехидничал Великий. Любил это дело, гадёныш. Не всегда, но…

      Нередко желчный, провокативный даже Великий.

      ***

      Хоккеисты надоели Великому. Рогожный мешок с салфетками и обрывками бумаги, испещрённой трёхстишиями, пропал. Кажется, бесследно. Никто из доброжелательных собутыльников Великого, изредка подкидывающих мне с оказией старые салфеточки, а то и форматные листы бумаги, ничего не прислал из «японского» периода творчества.

      Надоели хоккеисты? Увлёкся частушками. И, поскольку писал целыми ворохами, когда заводился, решил послать их на конкурс в Литинститут. Бедный, бедный… хотел сделать сюрприз, явиться вдруг однажды на пороге моего дома победителем, с лавровым венком на рыжей, кучерявой ещё башке. Эх, промахнулся…

      Затесались в конкурсной рукописи частушки не шибко пристойные. Они заведомо не могли пройти советскую комиссию:

      «Бывает нежное говно,

      Бывает грубое оно…

      О чём беседовать с любимой

      Мне абсолютно всё равно».

      ***

      Ничего, умный рецензент порвал бы втихаря. Но в рукописи были не одни лишь непристойности. Решил позаигрывать с уважаемым учреждением, отличавшимся даже при Советах некоторым либерализмом. Присовокупил частушку, якобы от лица разочарованной девушки:

      «Мой милёнок, проститут,

      Поступал в Литинститут,

      В рифму врал, душой и телом

      Торговал и там, и тут…»

      «Индюк думал, да в суп попал» – вот уж это тот самый случай. Заигрывание было заведомо жалким. Да и плачевным в итоге.

      После этого он слова доброго не сказал про «творческий вуз». Да и про девушек тож. Закурил горькую, дешёвую сигарету «Архар», побрёл восвояси…

      «…и побрёл Дурак-Иван,

      Дымом сыт, слезами пьян,

      Поговорки поминать,

      Камни