Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай

он крепко вцепился руками в скалы, пытаясь осознать произошедшее. Ему на мгновение показалось, что всё это было миражом. И не было тут никакой девочки, и не пел на этих камнях никто песни. А лишь ветер своим свистом да непомерная высота сводили его с ума. Но вслед за непринятием пришёл ужас. Ужас от содеянного, ведь именно после его слов девочка решилась на отчаянный шаг. Зачем? Кому она пыталась что доказать? Ответа не было. Зато у Пара была тяжесть на душе, а на совести – загубленная детская жизнь. Ещё одна. Но поделать уже было ничего нельзя. Единственное, что Пар в этой ситуации мог, так это спуститься и достойно похоронить бедную девочку.

      Весь долгий путь он размышлял о трагедии, не в состоянии смириться с ней. Едва ли что-то могло отвлечь его от этих дум, разве что раздавшиеся у самого его уха детский голос:

      – Ты что, уже соскучился и пополз ко мне навстречу?

      Пар сам чуть не сорвался со скалы. Причём дважды: первый раз – от неожиданности, второй раз – от осознания того, что он слышит привидение. Он медленно обернулся, но вместо неупокоенной души увидел живую девочку из плоти и крови, которая радостно карабкалась вверх.

      – Как… как это ты так?..

      – Что? Прыгаю по камням? Да просто: разгоняешься, как следует, и цепляешься – здесь нет ничего сложного. А вот как у тебя получается никогда не отвечать, когда тебя люди спрашивают – это и вправду достойно удивления.

      – Нет, я не про то, как ты лазаешь по горам. Как ты жива осталась? Зацепиться ты не могла, да и… погоди, ты что-то спросила?

      – Да, я спросила, скучал ли ты по мне? – пробурчала недовольно Мия.

      – Я не думал, что вообще тебя увижу – не то, что скучать. Я испугался за тебя. Я думал – ты умерла.

      – Нет, я не умерла, – девочка как-то притихла и засмущалась. – Я… я не умею.

      – Не умеешь? Чего не умеешь? – удивился Пар.

      – Умирать не умею. Я маму потеряла, а она не успела меня научить умирать. Но это пока! Когда я её найду – обязательно спрошу!

      – А что там уметь? Там и уметь нечего, – в конец растерялся Пар.

      – А я вот не умею, – начала уже злиться Мия. – Мне мама всегда говорила фразу: «Там уметь нечего». Во всём так: когда надо чай приготовить, постель застелить, шнурки завязать. Всё это вроде просто, а у меня не получается. У всех получается, а у меня – нет. Я бестолковая – это мне мама тоже говорила. Но она так не со злости. Это потому что мы вдали от всех жили. А потом я стала сбегать, и добрые люди меня научили. Смеялись, правда, но научили. Только вот умирать – не умею, – девочка начала хныкать.

      – Ну-ну. Перестань! – начал утешать её Пар. – В конце концов, это здорово, что ты не умеешь умирать. Очень здорово! Ты говорила, что твои родители потерялись. Здесь, в горах?

      – Нет, там, в лесу. Но я там как будто всё переискала. Ну, раз спросил, слушай!

      И она рассказала свою историю, как здесь очутилась. Её мама стала забывать всё и всех на свете. Такие приступы амнезии у неё уже случались, сопровождаясь вспышками агрессии, и отцу приходилось каждый раз напоминать супруге их счастливую совместную жизнь. Опасаясь того, что такие приступы начали случаться всё чаще, Мия стала