Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай

голоду. Она бросилась к еде и опять увидела своё безумное лицо, и вновь изо льда появился монстр – уже другой, с другими пропорциями, с другими крыльями, хвостом, но всё так же похожий на изнеможённую мученицу, на её бешеное и голодное отражение. Остальных она видела лишь боковым зрением. Снова и снова она пыталась откусить от яблока кусок, но в ответ во льду она видела очередное голодное страшилище, которое тут же вырывалось из пола, как магма вырывается из вулкана. За ним следовало ещё одно, и ещё одно, и ещё… Осколки льда разлетались во все стороны по воде, и тем страшнее были эти создания, чем яростнее и упоре Солана старалась вырвать хотя бы кусок из проклятого яблока. Каждый взгляд на своё отражение в зеркальном льду порождал на свет новое ещё неведомое этому миру создание. И, казалось, не было этому конца.

      Но всё закончилось. Всё закончилось тогда, когда, взглянув в очередной раз, девушка увидела в полу не себя, а какую-то женщину, похожую на неё. Не было в ней ничего страшного, напротив – лишь жалость рождалась в измученном сердце. Женщина в отражении плакала. Яблоко медленно опустилось на лёд и подкатилось к Солане. Она взяла его и в нерешительности дотронулась до гладкой кожицы губами, боясь спугнуть представленный шанс насытиться. Яблоко было реальным. Девушка надкусила его и в этот миг поняла, что готова была отдать душу, только бы её не лишали этой скромной трапезы.

      Съев яблоко, пленница бездны вышла из круглого зала в небольшую комнату. На центральной стене была нарисована большая дверь, а вокруг дверной рамы располагались осколки мозаики. Портал, некогда украшенный цветными стёклами, теперь был разбит, и у его подножия было рассыпано неисчислимое множество обломков витража. Стараясь не наступить на осколки, Солана подошла к двери и попробовала её открыть – та не поддалась. Кроме неё никакого другого входа не было. Девушке не пришлось долго гадать – она быстро поняла, что от неё требуется: это было очередное испытание, которое ей следовало пройти. Рассмотрев рисунок двери подробнее, она разглядела на нём слабый рельеф, так что смогла представить себе картину, которую следовало собрать из рассыпанных всюду кусочков мозаики. Она протянула руку к одному из них и, едва дотронувшись, обожглась, как будто его только что достали из раскалённой печи. Солана потянулась к другому и снова отдёрнула руку – на этот раз осколок рассёк пальцы чем-то невероятно острым. Она взглянула на свою ладонь, готовая увидеть на ней увечья от ожогов и порезов, но та была чиста, будто вся та боль ей только привиделась. Следующий осколок уколол сильным морозом, ещё один судорогой сковал руку. Что-то странное происходило с этой мозаикой: когда девушка ступала по ней, касалась локтем или коленом – она чувствовала лишь лёгкий и гладкий кусок стекла. Но стоило ей прикоснуться к ней пальцами рук, как её пронзала нестерпимая боль. Но иного пути не было. Один за другим Солана стала отбирать кусочки разбитого витража.

      По мере того, как картина собиралась, с каждым правильно