Дневник призрака. Ирина Лобусова

был похож на студента.

      – Что вы тут делаете? – крикнула снизу Зина, которой страшно не понравилось появление постороннего человека в институтской аудитории. – Здесь сейчас лекция начнется… Вы кто?

      Старик не ответил, он продолжал спокойно сидеть, очень ровно, распрямив руки на коленях. Глаза его были широко раскрыты. Недолго думая, Крестовская решительно стала подниматься наверх. Вот и последний ряд.

      – Вы меня слышите? – крикнула она, приближаясь к старику, и… осеклась. Медицинское образование плюс годы работы в морге патологоанатомом не дали ей ошибиться – старик был мертв. Перед ней сидел труп. Более того: все его тело – грудь, колени, лодыжки – опутывала широкая пеньковая веревка, заставлявшая его находиться в таком состоянии.

      Веревка! Все было в точности так, как в истории со смертью старой библиотекарши! Ее тело тоже привязали веревкой, чтобы сохранить неподвижность. Вот только зачем?

      Крестовская почувствовала, как по спине пробегают мурашки. Она была слишком хорошим врачом, чтобы при виде трупа терять самообладание и кричать. Да и вообще – после стольких лет работы в морге не кричат. Но тут она ощутила что-то такое жуткое, буквально пропитавшее воздух, настолько зловещее и тревожное, что прямо-таки начало давить на нее… Ей стало страшно. И этот страх сухой, треснувшей коркой буквально сковал ей губы.

      Обернув руку платком, Зина прикоснулась к лицу неизвестного, потом к его рукам. Судя по температуре кожного покрова и окостенению, он был мертв не меньше шести часов. Если учитывать, что сейчас семь утра, значит, он умер около полуночи… В такое время здесь нет даже уборщиц. Что же он делал здесь, в главном корпусе института, ночью?

      Крестовская принялась внимательно осматривать тело. Никаких ран или признаков насильственной смерти она не заметила, не было и следов крови. Судя по первичному осмотру, этот человек умер естественной смертью. Тогда зачем веревка?

      Ему было не меньше семидесяти. В общем-то в таком возрасте естественная смерть могла бы не вызвать никаких подозрений. Зина понюхала губы старика – часто запах яда можно было уловить, например, запах горького миндаля, если бы это был цианистый калий, к примеру. Но она ничего не почувствовала – ни горького миндаля, ни алкоголя, ни запаха лекарств.

      Она заглянула в карманы пальто. Пусто. Вдруг ее внимание привлекло то, что пальто оттопыривается на груди старика. Зина расстегнула пуговицы, и извлекла на свет какую-то старинную книгу в переплете из коричневой кожи. На ней не было ни названия, ни имени автора – ничего, кроме каких-то тисненых надписей.

      Она как-то сразу поняла, что книга старинная, во всяком случае, переплет выглядел соответствующим образом. Открыла, перевернула страницу.

      Похоже, это была кириллица. Но прочитать Зина не смогла ни строчки. Значит, церковнославянский? На первых страницах книги тоже не было ни названия, ни заглавия, ни иллюстраций. Только текст.

      Она перевернула несколько страниц, и остановилась – дальше