Друзья и враги Анатолия Русакова. Георгий Тушкан

класс, поступлю заочником в автомеханический институт.

      – Или ты боишься, что после уроков нечем будет занять свободное время? – И дядины серые проницательные глаза с хитринкой уставились на юношу. – Учи иностранный язык: дельная вещь, поверь моряку! Музыке учись, ведь ты умел на баяне…

      – Ничего я не боюсь, – уже сердито сказал Анатолий. – Я буду работать и учиться. И точка! Про колонию я вам потом как-нибудь расскажу: там учат и уму-разуму и труду. Я там не только девять классов закончил, но выучился на слесаря пятого разряда и на шофера третьего класса.

      Ольга Петровна вдруг всхлипнула, подошла к сыну и порывисто поцеловала его в голову. Лицо дяди расплылось в улыбке.

      – Ну, брат, вот это действительно здорово! Вот это хорошо! Но все-таки учиться тебе надо – это прежде всего.

      А счастливый Анатолий продолжал:

      – В колонии мы и машины ремонтировали, и запчасти к машинам делали, премии получали. Я около трех тысяч с собой привез. Мотоцикл куплю. В колонии остались друзья. Надо будет посылки им послать…

      – А кто они, эти твои друзья? – настороженно спросила мать.

      – Активисты, конечно!

      – Кто-кто? Какие активисты?

      – Ну, надо там побыть, чтобы понять. Активист – это тот, кто понял свои ошибки, отвернулся от прошлого гнилья и доказал это делом. Словом, лучшие из ребят.

      – И много в колонии у тебя друзей?

      – Приятелей много, а друзей только трое…

      – А кто они? Как попали туда?

      Анатолий налил чай на блюдце и, шумно отхлебывая («совсем разучился прилично есть», – огорчилась мать), сказал:

      – Есть у меня друг Влоо, то есть Володька Степин. Отца у него убили гитлеровцы, а у матери вторая группа инвалидности, ее фашисты в гестапо мучили. Умерла сестренка. Влоо, чтобы не умереть с голоду, крал картошку, консервы, шоколад, попал в шайку. Потом пришли наши, а шайка его не отпустила, заставляла красть уже при советской власти. Он слабохарактерный, пошел на это и вместе с шайкой попался. К нам в колонию он пришел полуграмотный, никого не слушал, ругался. А потом начал учиться, работать, да еще как! Стал активистом и помог мне против Франца. Мы подружились. Вот ему-то хочу отправить посылку.

      – Пошлем! – горячо отозвалась Ольга Петровна. – А что это за Франц?

      – Франц? – Анатолий нахмурился и покраснел. – Неприятно вспоминать. Был такой тип, я даже с ним, дурак, сначала дружил. Хотел он командовать нами, как атаман, и жить паразитом. «Бросай учиться и работать, государство и так нас обязано кормить. А кто не согласен, тому перо в бок…» Ну, кончилось это тем, что вошел он в шайку, сделали они ножи, запаслись железными болтами, видно, собрались крепко пошуметь. Мы, активисты, вовремя заметили. Франц на меня с ножом, а тут Володя – хвать его за руку… Потом еще Глеб. Родителей нет… Он у нас мировецкий поэт. Думаете, заливаю?

      – Толя! – воскликнула мать.

      – Ну ладно, ладно… ну, не вру. Его стихотворение недавно даже в комсомольской газете напечатали.

      – Такой талантливый мальчик… Как же так? – Ольга Петровна