Морской лев. Сергей Александрович Вербицкий

дернуло вперед, и Захаров, полагаясь только на свою интуицию, как можно спокойнее произнес:

      – Курс один-два-ноль.

      Люди на боевых постах встрепенулись и тут же продублировали команду. Штурман все это время сидел за картой, пытаясь отмечать на ней красным карандашом путь прохождения подводной лодки, которая уже входила почти впритирку с левой стороной коридора, в третий поворот. Ее титановый корпус уже наполовину скрылся за скалой, и волнение на центральном посту постепенно начало спадать, как вдруг мощный толчок потряс лодку. Сферический нос субмарины наткнулся на каменный выступ, который острым копьем вошел в углубление в корпусе, пробив передние крышки первого и третьего торпедных аппаратов. Вода тут же под огромным давлением хлынула в пустую полость труб. Внутренние крышки торпедных аппаратов, не выдержав давления, сорвались с замков и петель – вылетев со свистом, они ударились о переборку, разделяющую второй и третий отсек, упав на пол, а два мощных столба ледяной воды затопили пятнадцатиметровый отсек в считанные минуты. Находившиеся в нем девять человек даже не пытались спастись: они едва успели загерметизировать до конца отсек, чем спасли остальной экипаж, как вода унесла их жизни.

      На центральном посту при столкновении возникла свалка из людей, стульев и незакрепленных предметов. Свет во всей лодке, сверкнув, мгновенно погас. Захарову удалось зацепиться за ограждение перископа.

      – Малый назад! Куликов, объявляйте аварийную тревогу, – выкрикнул он в темноту.

      Куликов с разбитой головой каким-то чудом нашел микрофон интеркома, передал по всей лодке приказ командира. В ответ донеслось сообщение с камбуза о пожаре. Люди еще не успели очнуться от удара и встать на ноги, как лодка повторно содрогнулась, повалив всех снова на пол.

      – Всем внимание! Полный стоп, – снова выкрикнул в темноту Захаров.

      Субмарина покорно замерла, улегшись овальным брюхом на песчаное дно Баренцева моря. Спустя некоторое время включилось аварийное освещение. Неразбериха понемногу улеглась, и люди начали занимать свои места, одновременно с этим поступали доклады из отсеков о повреждениях. Молчал только второй, торпедный отсек.

      Когда Куликов сообщил Захарову о погибших, тот не придал этому факту никакого значения: его пустые, холодные глаза смотрели на помощника, в них не читалось ни сожаления о случившемся, ни какой-либо другой реакции на происшедшее – казалось, что перед Куликовым стоит бездушное тело, а самого капитана сейчас здесь нет. Но это только казалось, на самом деле мозг, подобно старому советскому арифмометру, работал на полных оборотах. Закладывались определенные параметры, крутились колесики, валики, шестеренки, и вот уже слышно, как Захаров чеканит свои новые приказы:

      – Всем внимание! Начинаем аварийное всплытие. Продуть цистерну срочного погружения.

      – Есть продуть цистерну срочного погружения.

      Послышалось глухое шипение сжатого воздуха, вытесняющего воду за борт. Но лодка продолжала лежать неподвижно.

      – Пузырь