Больше черного. Оксана Кожемяко

высадим в шлюпки, к ним у меня больше нет претензий. – Он сунул трубку в рот, раскуривая ее.

      – Что-то ты, Блэкмор, весьма сердоболен, – рявкнул один из товарищей Доджсона, – тебе бы не в пираты идти, а в епископы.

      Блэкмор как–то по–доброму посмотрел на моряка.

      – Давай проверим мою сердобольность на деле, Бэнсон, – отозвался молодой капитан и, повернув голову к товарищам, небрежно проронил. – Повесить.

      Гробовая тишина сопровождала казнь. Бэнсон, оглушенный неожиданным поворотом, растерянным взглядом искал поддержки у товарищей. Но пираты молчали. Им нужны были доказательства капитанской твердости, и они затаились в ожидании развязки, – многие были уверены, что «молокосос» спасует. Бэнсон с недоумением посмотрел на Блэкмора, когда его шея уже ощутила грубый ворс веревки. До последнего мгновенья бывалый моряк думал, что капитан желает его только припугнуть, а Блэкмор ждал требований о помиловании от его друзей. Невозмутимое безмолвие, которое простодушно нарушали стоны рангоута и шлепки волн о борт, утомляло. Капитан сделал две затяжки из трубки. Тело Бэнсона задергалось в предсмертных конвульсиях.

      – И этих шестерых, – капитан указал трубкой на моряков, как он знал, водивших дружбу с Бэнсоном, – на рею. За попытку устроить мятеж, а равно и за трусость.

      –5–

      К вечеру ветер усилился, надвигался шторм. И, прежде чем на горизонте показалась узкая полоска суши, волны уже перекидывали друг другу пиратские корабли как щепки. Шквальный ветер рвал такелаж бригантины в клочья, старая посудина без того неважно державшаяся на плаву, стала крениться на правый борт и черпать воду.

      Блэкмор, оставивший на бригантине командиром старпома Мо, – выбора не было, из всех моряков только Мо обладал кое–каким опытом навигации и кораблевождения, – теперь чертыхался на чем свет стоит. По карте Блэкмор установил, что полоска суши, мелькавшая на горизонте, небольшой островок с множеством спокойных бухт, где можно было бы переждать бурю. Необходимо только немного дотянуть.

      Надежда появилась, когда бригантина выпрямилась, похоже на ее борту стащили балласт на левый борт, но новая неожиданность вызвала шквал ругательств. Крюйс–брам–стеньга треснула, и, повинуясь всем законам физики, полетела за борт, потащив за собой такелаж, и развернула корабль бортом к волне. Бригантина накренилась, зачерпнула воду. Это был конец. С «Долли» бросали все, что могло плавать в помощь, оказавшимся в воде морякам. Спасти удалось только троих.

            Блэкмор, в настроении далеком от умеренно–бешенного, отдавал команды зло, из приличных слов в его речи были только морские термины. Вскоре, шхуна добралась до острова и вошла в спасительную бухту. Часть команды во главе с Блэкмором, сошла на берег, прихватив с собой некую емкость, с помощью содержимого оной пираты намеревались помянуть своих погибших товарищей и снять напряжение. (О снятии напряжения, с точки зрения медицины, конечно, мало что знали, но как это лечить догадывались.)

      Действительно,