Война без правил. Марат Файзрахманович Дед Мартин

и производящих звуки людей в вперемешку с обезображенными труппами тех, кто даже не проснулся, превратившись в мертвую плоть. Память на всю жизнь запечатлела разрезанное осколком на две части тело и рядом другое с оголенным мозгом, кровь и части разорванных тел и оторванные конечности, отчаянные призывы на помощь раненных. Вытащив на площадку городка первого, Мартин бросился снова в палатку, действуя без системно, растерявшись по не опытности от всего увиденного. Столкнувшись с реалиями, он забыл о наставлениях военных медиков, прежде всего основные усилия в попытках остановить кровь из ран и перевязать направлять на тех, кто молчит. Через некоторое время уже, когда подоспели другие, и началась в полной мере операция по спасению тех, кого еще можно было спасти, Мартин вспомнил про Тана и увидел его затягивающего себе проводом ногу чуть выше кровоточащей раны, поймал осколок. Из всех кто находился рядом с местом взрыва только Мартин не получил повреждений. Этот случай как то сблизил их больше, Мартин тогда помог Тану отойти подальше от линии палаток и перевязал ему рану.

      Компания тем временем увеличилась – практически вся группа разведчиков вышла на большой во весь этаж балкон, и разговор быстро трансформировался в общее собрание с повесткой дня: «давай поржем».

      В представлении участвовали все: горячился эмоциональный Мустафа, Мрак возражал язвительными замечаниями, Сатана вторил его тону, Зодчий и Герасим отвесили пару жестких, но не обидных шуток в адрес Мрака, Тьма в свою очередь вспомнил пару эпизодов из жизни Сатаны, чем вызвал грохот смеха. Вскоре активное участие приняли присоединившиеся к компании снайпер Моряк, Тамок и Золотой, а с верхней террасы послышались комментарии и наблюдателей охранения.

      Несанкционированный митинг продолжался весь остаток дня. Энергичный обмен взаимными подколами сменялся на спокойный задумчивый тон рассуждений о сокровенном. Так иссяк день, и быстро наступила ночь. Переход от светлого времени суток к ночной темноте был скоротечный. К этому моменту разговоры сами собой стихли – сумерки настраивали на интимный лад. У большинства все-таки сохранялись привязанности и воспоминания, обращённые вдаль на север, где простиралась огромная страна, пусть не мытая, пусть и с массой неразрешимых проблем, но все же Родина.

      Там, кроме всякого хлама, были ещё друзья и родители, жены и дети, были полноценные рассветы и закаты, бескрайняя тайга и озеро Байкал, поля среднерусской равнины и покрытый лесами Урал, Башкирский мёд и русская водка, и много всего того, что не мешало вспоминать об этой стране с теплотой и тоской.

      Завтра, возможно, будет работа. Но думать о том, что будет завтра, совсем не хочется – сегодня хорошо. Хорошо потому что троих из компании, собравшейся на балконе, скоро не станет, и больше половины из оставшихся завершат свою командировку на излечении в госпиталях, а пока все вместе живые и полные сил работники войны проживают приятный с грустинкой момент для воспоминания.