Костяное царство. Лада Кутузова

начнет. А ты, – бабка Зинаида повернулась к Ладе, – можешь в другую комнату пойти, если противно станет.

      – Я останусь.

      Морена не брезговала ухаживать за Ладой, когда та была слаба, и девушка чувствовала свой долг перед темной богиней.

      Морену затрясло со страшной силой.

      – Действует травка, – одобрила бабка Зинаида, – сейчас начнется.

      Морену тут же стошнило в таз, затем еще раз.

      – Пить, – попросила она.

      – Нельзя тебе, – отказала знахарка, – терпи.

      Морена облизала губы. Ее вновь вывернуло, а затем несколько раз подряд.

      – Пить! – выкрикнула она.

      – Нет! – Бабка Зинаида грохнула кулаком по столу, а после начала шептать:

      «Заря-заряница, красная девица,

      Избавь деву Морену от манухи,

      От знобухи, от летучихи, от желтучки,

      От Марии Иродовны и от всех двенадцати девиц-трясовиц.

      Аминь.»

      (народный заговор)

      Морена затряслась с такой силой, что Ладе пришлось удерживать таз, чтобы тот не свалился на пол. И в этот момент темную богиню вывернуло в последний раз – огромным комком, похожим на лягушку. Бабка Зинаида с неожиданной прытью схватила таз и вывалила содержимое из него в печь.

      – Сейчас мы ее, родимую, сожжем.

      – Что это? – Ладу передернуло от отвращения.

      – Болезнь вышла. Теперь твоей подруге полегчает.

      И правда, Морену отпустило. Знахарка вытерла пот с ее лица, пододвинула кружку с чаем и тарелку щей.

      – Давай, поешь, да на печь полезай. Тебе отдохнуть надо. А вот подружке твоей сегодня спать не придется – дело одно есть.

      Глава десятая. Коровья смерть

      Морена с помощью Лады забралась на лежанку, бабка Зинаида накрыла ее одеялом.

      – Отдыхай. А поутру я воды накипячу, сполоснетесь в баньке.

      Она позвала Ладу за собой:

      – Иди во-о-он в том дом с зеленой калиткой. Там Петровна живет. Она тебе объяснит, что делать нужно.

      Лада добралась до него и постучала. Ей открыла незнакомая женщина.

      – Это про тебя, что ли, Марь Петровна говорила? – она посторонилась, пропуская девушку.

      В избе было полно народа, одни женщины. Ни детей, ни мужчин. Руководила собранием Марь Петровна.

      – Будем обряд вечером проводить, – начала она.

      – Может, и так обойдется? – спросил кто-то из женщин.

      – А если не обойдется? – Марь Петровна уперла руки в бока и оглядела всех присутствующих. – Вон, в Большой двор коровья смерть вместе с местным мужиком приперлась. Тот остановился на дороге – подобрал старушенцию. В деревню заехал, глядь, а бабка пропала. И ладно бы сказал кому, а то молчал, как партизан.

      – Погибла у них скотина? – уточнили сзади.

      – Так вся. У Настасьи Кривой тельная корова… – перечисляла она. – У Пелагеи Рыжей корова с телкой. У всех.

      – Мы ж не дуры, чтобы чужого в деревню пускать. Ты же сама придумала с проверкой, – не согласилась одна из женщин.

      – Так она может