Страсти по рыжей фурии. Татьяна Тронина

мне горькой, невкусной. «Отчего они поссорились когда-то? – неожиданно подумала я. – Ведь у них была такая необыкновенная любовь, не похожая на обычное юношеское увлечение». Эти мысли неспроста лезли мне в голову – Шурочка с Сержем как-то странно вели себя. Они посматривали друг на друга с изумлением, с ожиданием. Возможно, им было о чем говорить, но они не стремились к этому, как будто старые обиды мешали. Да, увидев Шурочку, в первый момент Серж бросился к ней, но потом какие-то неведомые силы оттолкнули их друг от друга.

      – Сергей, извини за нескромный вопрос, но можно узнать, чем ты теперь занимаешься? – спросила Шурочка, и в ее голосе я услышала явное напряжение.

      – Работаю, – как-то вяло, без энтузиазма ответил он.

      – Не хочешь – не говори, – быстро вставил Фогельсон. – Таня, еще налить?

      – Нет, спасибо...

      – У меня своя небольшая фирма по продаже оргтехники, – сказал Серж, передернув плечами, словно его знобило.

      Шурочка не отрывала от него внимательного, тоскливого и, пожалуй, даже жалостливого взгляда. Во всем этом определенно что-то было!

      – Работа по нынешним временам неплохая, – вкрадчиво начала я. – Особенно судя по аромату твоего одеколона...

      – Ого! – уважительно произнес он. – Ты у нас, оказывается, эксперт в мужской парфюмерии.

      – ...но, кажется, в юности ты собирался заняться чем-то иным, – закончила я начатую фразу. Я очень хорошо помнила тот разговор в десятом классе, когда он упоминал про свои связи и про МГИМО. Хотя чего тут удивляться, времена очень круто изменились!

      – Сережа собирался стать дипломатом, – вставила Шурочка.

      И тут я заметила, что Серж посмотрел на нее почти что со злобой. Не знаю, как бы дальше повернулся наш разговор, но в это время в кафе появилась наша бывшая классная руководительница Флора Лаврентьевна, и все с шумом бросились к ней, окружили, загалдели...

      – Что-то я заскучал, – произнес Серж, чуть брезгливо глядя на это со стороны. – Помнится, старая грымза ударила меня однажды указкой по голове...

      Я тоже была не в восторге от сильно чудаковатой Флоры Лаврентьевны, но настроение Сержа меня пугало.

      – Ты замужем? – спросил он. – Не вижу колечка на твоей руке...

      Это был опасный момент – от моего ответа зависело очень многое.

      – Была раза два, – сказала я равнодушно. – Но это так скучно.

      – Да, скучно, – задумчиво повторил он, и сразу отпала необходимость спрашивать о его семейном положении.

      – В сущности, на этой ноте вечер встречи можно и закончить. Все всё узнали друг о друге, похвастались своими достижениями, позавидовали более удачливым, окончательно распрощались с детскими комплексами... Кроме совместно проведенного детства, этих людей, – я обвела глазами зал, – больше ничто не связывает.

      Серж посмотрел на меня с интересом. Он был похож на утонченно-мрачного декадента начала двадцатого века, да и вообще, весь его внешний облик напоминал картины Обри Бёрдслея – прихотливые, капризные линии