Капкан для Бешеной. Александр Бушков

несколько секунд из динамиков у заднего стекла послышался хрипловатый голос Маргариты Монро, и Даше, как не раз уже было, показалось, что в этом голосе таится легкая насмешка над всем сразу – над окружающими, над жизнью, над собой:

      – Нас с Мельпоменой лихо сблизили,

      творя картонное добро.

      Комедиант с похмельной физией

      нас уверял, что он – Пьеро.

      Он что-то пел с тоскливой миною,

      как ставни, душу затворя.

      Но все спасала Коломбина

      с глазами цвета сентября.

      Гаишник издали махнул им жезлом, но Даша преспокойно проехала мимо, не сбавляя скорости, он кинулся было на проезжую часть, но разглядел милицейский номер и попятился.

      – Во что-то грешное одета,

      развращена чужой весной,

      она не рвалась стать Джульеттой,

      но оставалась неземной.

      И стало тихо в темном зале…

      Мы, о несбыточном моля,

      покорно ситцы принимали

      за горностаи короля.

      Не было хвоста. Светофор на Карабанова врубил красный, но Даша успела проскочить, перекинула рычаг на четвертую – здесь все гонят, как черти, подозрений не вызовешь…

      – И чьи-то сказки стали былью,

      и меч фанерный был в крови,

      и ангелы теряли крылья,

      а черти пели о любви…

      Но занавес закрылся чинно,

      на части сказку разрубя.

      Тебе спасибо, Коломбина, –

      за то, что не было тебя.

      И кто-то важный хлопал сонно,

      здесь скоротавши два часа.

      И забывали почтальоны

      навеки наши адреса…

      Машина Воловикова замигала левым поворотом, целясь на кривую, извилистую Тиксонскую – в темное время мало кто имел охоту считать тамошние рытвины и колдобины, а посему больше шансов узреть хвост…

      – Действительно, – сказала Даша. – Стишки на пару порядков выше «юбочки из плюша». Песенка провалилась?

      – Не одна песенка, а весь концерт. Восемь песен. Все – на стихи Стребкова. Меценат, который собирался было дать денежку на выпуск кассеты, после такого пассажа передумал. Меж творческими людьми приключилась нешуточная ссора с хватанием за грудки.

      Вообще-то, сама Маргарита выступала чуточку меньше, чем Роберт, но в выражениях все равно не стеснялась. От женщины, сама понимаешь, обидные эпитеты выслушивать гораздо унизительнее. Вдобавок на столе у них было… Короче, Стребков встал на дыбы, обложил и красавицу, и ее менеджера самыми последними словесами, Роберт полез в драку, но получил по ушам весьма даже качественно. Поэты, знаешь ли, не обязательно – кучерявые хлюпики. Стребков – мужик в расцвете, косая сажень, карате балуется который год… Набежал народ, Роберта спасли, поэта утихомирили, но он, гордо уходя, пообещал непременно пристукнуть и Марго, и Роберта… Пьян был на совесть. И грянул инцидент три месяца назад. Конечно, это ни о чем еще не говорит, но, во-первых – нешуточная обида, а во-вторых – приличное владение приемчиками…

      – Ладно, – сказала Даша. – Уговорил.