Чёрные апостолы. Татьяна Александровна Рубцова

киношники, я страдал и смотрел в окно. Японская «Тойота» лихо развернулась на поляне, напротив.

      Позади послышались шаги. Я обернулся. Настя, озабоченная, с сосредоточенным лицом, вошла в дверь и поставила возле койки большой детский горшок.

      – Вот. Это вам.

      Я хотел было ответить, что уже вырос из того счастливого возраста, но Настя быстро вышла и закрыла за собой дверь. Щелкнул замок – меня заперли. Что ж, хозяин-барин, клаустрофобией не страдаю, – подумал тогда я, но все равно стало не по себе. Я понял, что от меня что-то скрывают, или меня – от кого-то.

      Киношники доставали из «Тойоты» аппаратуру: камеру, записывающее устройство. Девушка в черном брючном костюме взялась за микрофон.

      Главное, что приковало к окну – сигареты. Все эти операторы и журналисты курили. Они спешили, бросали едва начатые сигареты, зажигали новые и снова бросали их.

      Я потянулся к форточке и открыл ее, надеясь хоть подышать дымом, выдыхаемым другими.

      Они встали посреди поляны: киношники и коммунары. Андрей что-то говорил им, оживленно жестикулируя, потом все медленно повернулись и направились к моему домику. Рядом стояли еще дома, маленькие, деревянные, аккуратные, но я молился, чтобы они подошли к этому окну. Очень уж хотелось курить, и я надеялся стрельнуть у них сигаретку – другую.

      Вся компания подходила к окну. Я уже дергал створку, стараясь отпереть, когда один из коммунаров, здоровенный мужик с красной рожей и рыжими усами, быстро приблизился к окну и, мельком взглянув на меня, злым жестом щелкнул по стеклу. Я тут же отпрянул и прекратил свои попытки. Нарываться на неприятности не хотелось, а поиски причины решил отложить на потом.

      Андрей тем временем распинался вовсю.

      – После первого же урожая мы поняли, что можем в зиму прокормить еще десять человек… И мы решили принять тех, кто нуждается в крове и пище.

      – Вы говорите о бомжах? – девушка в костюме вся так и подалась к нему.

      – Можете называть их так. Мы их называем нуждающимися. И мы приняли в общину еще десять человек.

      – Первых попавшихся? Или по особому выбору?

      – Первых, кого встретили. Тогда нас стало 46 человек.

      – И как вы перезимовали?

      – Помните, в деяниях апостолов: «…были вместе и имели все общее…делились всем по нужде каждого».

      – Вольная цитата. Там еще было: «Продали имения свои…».

      – Вот этого у нас не было. Одна машина, микроавтобус. Два центнера картошки и мука.

      – Пять тысяч человек пятью хлебами.

      – Не было среди них нуждающихся, ибо…

      – Имения продавались, и цена слагалась к ногам апостолов…

      Я, не замеченный, стоял за спиной краснорожего коммунара и от нечего делать, следил за Андреем. Тот мило улыбался кинокамере.

      – Благоволение было между ними, ибо никто не терпел нужды, и никто на оставался бедным. Иоанн Златоуст, 11 гомилия.

      – И у него то же самое: имущество сложили к ногам апостолов. А кто апостол у вас? Вы?

      – Нам нечего было складывать, мы лишь вместе работали. Но если вы