Майские праздники. Владимир Викторович Кутузкин

а выехать можно будет куда угодно. И Костя всегда жил этой мечтой и всем непременно говорил, что рано или поздно уедет в США.

      ХХХ

      В 1986 году я, как и ожидалось, отбыл в свою первую экспедицию на Камчатку. Мы переписывались с Костей, к тому времени я давно считал его своим лучшим другом и, думаю, взаимно. Вернулся в Москву через два года, когда в Советском Союзе уже разрешили кооперативы и Костя сумел удачно встроится в новые правила, занявшись какой-то коммерцией. Мы много общались во всякий мой приезд, но казалось, что, Костя чего-то недоговаривает, есть у него какая-та сторона жизни, закрытая даже от меня. Мне казалось, что у него проблемы с бизнесом. Помню, что спрашивал, не нужна ли помощь, но он отмахивался.

      А как-то был случай, он повёз меня на Мосфильм. Там его фирма устанавливала сложное оборудование, и мы ходили по павильонам, подсматривая, как снимается кино. Мы отлично провели два месяца в Москве а потом я снова уехал, уже на Сахалин, снова возвращался и снова уезжал. Но с вокзала или аэропорта я всегда первым делом звонил своему другу.

      Из очередной командировки я приехал в ноябре 1990 года, накануне развала Советского Союза. И с удивлением узнал, что мой друг навсегда покинул страну и улетел в США. Понимаете, навсегда уехал и ничего мне не сказал! Он зашел к моей маме и оставил мне на память книгу. Помню, сидел на кухне, только что с самолёта, и ел мамины котлеты.

      – Ты надолго ли в этот раз? – хлопотала мама, подвигая мне тарелочки.

      – Не знаю, мам, возможно уеду через две недели.

      – Так скоро?

      – Мама, а ты не знаешь, где Костя? Я ему звонил, но никто трубку не взял.

      – Как, ты разве не знаешь?

      – А что такое?

      – Странно, я думала, что ты сам мне расскажешь какие-то детали. Он приходил где-то полгода назад, в конце мая, сказал, что уезжает навсегда в Соединённые Штаты Америки, что у него готовы все документы. Я его звала попить хоть чаю, но он торопился, лишь попросил передать тебе книгу.

      – Какую книгу?

      – Ах да, совсем я старая. Говорю про книгу и не отдаю, надо было сразу тебе вручить, – мама пошла в гостиную, покопалась в шкафу и принесла сверток, плотно завернутый в подарочную бумагу. Разорвав упаковку, я обнаружил книгу в голубой обложке с тиснёными очертаниями кораблей.

      Книга была новая, я с сомнением перелистнул пару страниц, безуспешно потряс на предмет вложенных записок, а на форзаце прочёл надпись, сделанную рукой Кости: «Моему другу на память».

      Времени у меня в тот приезд, действительно было немного, поэтому я сделал пару звонков общим знакомым и на работу, чтобы хоть что-то выяснить про Костю, но так ничего и не разузнал. Понял только, что слухи про его эмиграцию, действительно, ходят. А Яков Фельдман уехал в Израиль. Ну так оно к этому и шло. А через несколько дней уехал сам.

      Мама поставила книгу в шкаф рядом с другими. Прошли годы, много воды утекло, много событий случилось. Не стало мамы, я женился, осел в городе, появились