Ясон. Лейтенант Дегре

с той четверкой и действовал совершенно независимо от них. И границу он переходил совершенно в другом месте. О деталях же, так сказать, поиска сокровищ, вы можете справиться у госпожи Голицыной. Правда, она не в курсе о нашей с вами роли в этом предприятии. Я счел благоразумным пока остаться в тени.

      – А мы что-нибудь получили в результате этой операции?

      – Пока только ценного кадра. И бесценный опыт. Что же касается денег… – Беркович развел руками и слегка улыбнулся, – Я счел преждевременным просить у госпожи Голицыной денежных компенсаций за возвращенные драгоценности. Я полагаю, в скором времени, мы сможем получить от нее гораздо больше через ее новых американских знакомых.

      – Что ж, Владимир Феофилактович, – задумался Климович, – пожалуй, если дело обстоит так, как вы излагаете… Я могу только выразить вам свою благодарность за усердие. – Беркович молча с улыбкой наклонил голову. – О ваших же предложениях относительно «Земельного банка» я лично доложу командующему. Думаю, Петр Николаевич нас поддержит. Кстати, подскажите мне, как лучше без посторонних глаз встретится и переговорить с госпожой Голицыной?

      Беркович довольно приосанился и снова улыбнулся:

      – Я полагаю, хорошим поводом будет поздравить ее с новой помолвкой…

      ***

      Париж. 27 сентября 1924 года

      В храме на улице Дарю только что завершилась праздничная служба. Собравшиеся – в основном русские эмигранты – выслушали проповедь о былом воздвижении русскими монархами креста Господня над Парижем – деянии, сравнимом с подвигом равноапостольных Константина и Елены, а также и о неизбежном новом воздвижении креста над блуждающей во мраке Родиной, для чего каждому из собравшихся необходимо приложить всевозможное усилие и старание. Прихожане, выходя на улицу из церкви, не спешили расходиться и продолжали между собой общение, собираясь кружками. Климович в цивильном костюме с цветком в петлице подошел к модно одетой даме. Прямой силуэт платья с отсутствующей талией удачно скрывал располневшую фигуру, а вуаль с шляпки, весьма уродливой на вкус генерала, успешно прятала не первую молодость лица.

      – Госпожа Голицына, разрешите вас поздравить! Наслышан о вашем грядущем новом замужестве! – генерал галантно изобразил поцелуй на протянутой ему руке в перчатке. Дама приподняла вуаль и довольно улыбнулась:

      – Да, генерал, и я вскоре уезжаю в Америку с новым мужем. Он занимается химической промышленностью. Я буду теперь Голицына-Джонсон.

      – Неужели вы нас покинете, Екатерина Александровна? Вы были истинным украшением нашего общества!

      Та зло сощурилась:

      – Благодарю, генерал, но в то время, когда я приходила за помощью, на меня в нашем обществе не обращали столько внимания.

      Генерал легко проигнорировал явно адресованный ему упрек:

      – Я счастлив, что вам удалось выбраться из ваших временных затруднений. Так раскройте же секрет, как вам это удалось?

      Дама загадочно улыбнулась:

      – Как