Развлечения для птиц с подрезанными крыльями. Булат Ханов

рассказывала о летнем путешествии в Грузию и беспощадном кавказском гостеприимстве. Все с увлечением слушали, лишь Митя скептично перебивал повествование.

      – Да быть такого не бывает! – провозглашал он. – Они там все потомственные русофобы.

      – Мне такие не попадались.

      – Тебе повезло, там повальная русофобия, – не унимался Митя.

      – Нет там русофобии!

      Ира стала ждать, когда скандальный музыкант объявит, что красота – это страшная сила и тайное оружие, благодаря которому русских девушек привечают даже на враждебных землях.

      Не исключено, что Митя опустился бы и до таких приемов, если бы не вмешалась Даша.

      – Так, – сказала она, – не будем отравлять дружную компанию националистическими миазмами.

      Она достала укулеле и исполнила «Любочку». Ира, помнившая текст, изумилась, что эту не самую раскрученную песню из доцифровой эры знают все за столом. Раздухарившийся Митя подпевал темпераментнее остальных.

      – Всем добра! – воскликнула Даша с последним аккордом.

      – Всем добра!

      – Йоу!

      После второго бокала вина разговоры за столом разделились. Митя снова увел Риту и Дашу в грузино-русские политические дебри. Влюбленные шептались в своем уголке. Денис, почесывая заросшие щеки, примеривался к Ире и, судя по всему, целил ей в сердце. Меткостью он явно не славился.

      – Даша сказала, что ты очень умная.

      Ира пожала плечами.

      – Ты ведь этнограф?

      – Да.

      – Этнография – полезное направление, – сказал Денис. – Оно напоминает нам, что каждый народ, даже самый маленький, значим для человечества. Нет более привилегированных и менее привилегированных. Отец мой повторял, что солнце для всех светит одинаково.

      Иру подмывало сострить, что как раз таки солнце для разных этносов светит по-разному, эскимосы не дадут соврать.

      – Наверное, он прав, – продолжал Денис. – Пусть мы и не сблизились, я многому у него научился. Не уверен, что я правильно понимал отца и определял его место в моей жизни. Я не виноват, и все же мне есть, о чем жалеть.

      Ира молчала.

      – Спустя годы на нас наваливается тоска по временам, когда мы испытывали счастье, но не сознавали его. Мы напрасно хватаемся за то, что ускользнуло от нас.

      В кармане Иры просигналил телефон. Никогда еще ее так не радовали уведомления. Она коротко извинилась и выскочила в коридор, подальше от рефлексивного типчика и его половинчатых откровений.

      Извещение из «Вайбера». Час от часу не легче. Установившая этот мессенджер разве что от избытка свободной памяти на телефоне, Ира не пользовалась приложением и не советовала его друзьям.

      Тут ты меня не забанила)

      Ире словно снежок закинули за шиворот.

      Как ты, крошка?

      Скучаю по тебе.

      Сильно-пресильно.

      Зачем это писать? Зачем это писать так?

      Ты уехала, как напоказ.