Форменное безобразие. Борис Чечельницкий

все Воробьиные горочки

      Ямками станут на карте Москвы.

      Рыцарь, но слаб в фехтованье и боксе я.

      Плоские шутки одни на уме.

      Правда, Маргоша, навеки зарекся я

      Впредь каламбурить о свете и тьме.

      Собака Баскервилей

      Доктор Ватсон

      Я выжимал улики из-под палки,

      А Шерлок понукал: «Не перегни».

      Я не вступаю с мэтром в перепалки,

      Ведь от бездоказательной фигни

      На Бейкер-стрит подрагивают балки

      И в канделябрах прыгают огни.

      Но в этот раз платок на рот набросьте.

      Я расскажу о тайнах черной трости.

      Хозяин эскулапил понемногу,

      И кое-кто пока еще живой.

      Не раз лечил поломанную ногу

      Писательнице с рыжей головой.

      Поэту «Че» он вылечил изжогу

      Уколом в центр мышцы тыловой.

      Помазал йодом прыщ на морде мэра…

      Пожалуй, всё о трости Мортимера.

      «Нет ничего похожего в помине!» —

      Воскликнул Холмс, а старая карга

      Разулыбалась, глядя, как в камине

      Изящная трясется кочерга.

      Вдруг Хадсон подорвалась, как на мине,

      К продолговатой скважине замка.

      Гость поклонился: наше, мол, hello вам.

      Я удивился сходству со Стебловым.

      Гнусавый терапевт из Девоншира.

      Нам прочитал легенду, а она

      Поведала про помесь стаффордшира

      И дикого арабского слона,

      Который был доставлен из Алжира.

      Врач рассказал, что это за страна.

      Наворотил таких каменоломен,

      Что я лицом стал вылитый Соломин.

      «Запомни: баронет, а не виконт он,

      А ты ему – надёжа и оплот, —

      Сказал мне Холмс. – Бросай немедля Лондон.

      Мне недосуг скататься до болот:

      У юной мисс сорвал с груди кулон дон.

      Дон Хулио у милой мисс Шарлотт… —

      Потом высокопарно так: – А че ты?

      Расследуй сам и высылай отчеты».

      «Сэр Генри, распрощавшийся с Оттавой,

      Усатый, хамоватый баронет,

      Овсянку ест, зовет ее отравой,

      Продажных женщин водит в кабинет…»

      (Отчеты Холмс велел писать октавой.

      Он не любил классический сонет.)

      Я срифмовал отнюдь не бестолково,

      Что баронет похож на Михалкова.

      Я написал о людях неолита,

      Что старый Френкленд – конченый дебил,

      Про то, что мне на ужин не налито,

      А Генри весь коньяк употребил,

      Как ест и пьет болотная элита

      В тумане, доходящем до стропил,

      Что хрен с горы исчез, в тумане канув.

      По внешности – артист В. Б. Ливанов.

      Вчера сэр Генри втюрился в красотку,

      Похожую на Купченко весьма.

      Уж лучше заработал бы чесотку,

      Чем это помутнение ума…

      Я прочесал ту самую высотку.

      Нашел в пещере два своих письма.

      Возможно, что подробности излишни,

      Но рядом Холмс был с трубкою из вишни.

      Он мне сказал: «Сходи парашу вылей!» —

      И