Небесные очи. Татьяна Тронина

может, она почувствовала себя значительно легче. И свободней.

      – Удалось?

      – Да. Девчонки... то есть коллеги – на обед свалили, а я не обедаю...

      – Почему?

      – Не знаю... Могу только завтракать и ужинать. Организм такой. Ну, вот и пришлось мне одной огонь тушить...

      – Молодчина! – совершенно искренне произнес Бородин. Снова пробежал кончиками пальцев по ее лицу. – Так, и чего нас теперь смущает?

      – Что шрам от ожога останется, вот что, – улыбнулась Саша. Она теперь была просто пациенткой, а этот человек – доктором. – Мы сразу после пожара поехали в травмпункт (но там такая очередь!), а потом в одну клинику, и там мне сказали... – Саша пустилась в подробное повествование о своих злоключениях.

      – Ерунду тебе сказали. Денег слупить хотели, – Бородин, недослушав, снова сел за стол, стал писать что-то в карту.

      – Да? Я почему-то так и подумала...

      – Ожог пустяковый, почти зажил, еще чуть-чуть – и вообще следа не останется.

      – И шрама не будет?

      – И шрама не будет, – доброжелательно кивнул Бородин. – Можно было вообще повязку не накладывать – быстрее бы зажило, а так ранка подмокла чуть... Чем тебе твоя заведующая ожог мазала? – Саша назвала мазь. – В общем не совсем то, ну да ладно... Поверти-ка головой!

      Сидя в кресле напротив доктора, Саша добросовестно стала поворачивать голову в разные стороны. Виктор Викторович внимательно, очень цепко смотрел на нее.

      Смотрел и смотрел. Смотрел и смотрел... Скоро у Саши даже голова закружилась.

      – Еще? – засмеялась она.

      – Все, хватит... – кивнул он. Потом потер лоб и снова сунулся в карту. – А тебе, Александра, уже столько лет! Я бы не подумал... Выглядишь гораздо моложе. А врача моей специальности, поверь, сложно обмануть.

      Он принялся что-то писать в карте.

      – Все говорят! – обрадовалась Саша. – Но это потому, что я не сильно крашусь и одеваюсь по-молодежному. А на самом деле я дама бальзаковского возраста и уже два раза замужем была. Сходила бы и в третий, но не за кого...

      Она болтала, не думая – как болтала бы с Лизой Акуловой, например.

      – Ну-ну, до бальзаковского тебе еще далеко!

      – А сколько я вам должна? – с простодушным любопытством спросила она.

      – Нисколько.

      – Что, правда? – поразилась она.

      – Правда, Александра Филипповна... э-э... – он вгляделся в записи. – Севостьянова ты, да?

      – Нет, Силантьева. Там неразборчиво написано. Я – Силантьева.

      – Фамилия мужа?

      – Нет. Почему-то все спрашивают... Я никогда не меняла фамилии. Как родилась Силантьевой, так ей осталась.

      – Понятно... – Бородин устало потер лицо ладонями. Замер на мгновение, потом опустил руки вниз, и снова пристально посмотрел на Сашу.

      – Что? – испугалась она. «Сейчас скажет, что ошибся, и шрам теперь у меня на всю жизнь останется!»

      – Ты, Саша Силантьева, очень симпатичная девушка. Очень симпатичная молодая женщина, – медленно произнес Бородин. –