Дворец для сероглазого принца. Татьяна Тронина

свои чувства?

      – Нет, в своих чувствах мы не сомневаемся, – уверенно произнесла Катя. – Тут дело в другом. Алексей... его, кстати, зовут Алексей... так вот, он женат.

      – Женат? – растерянно повторил Лаэртов.

      – Да – и это препятствие. У него есть дочь... Ох, я уже устала всем повторять эту историю! Но ладно, тебе тоже расскажу... Так вот, Алексей собирается уйти из семьи, когда дочери исполнится восемнадцать. И тогда мы с ним...

      – Катя! – с ужасом перебил ее бывший муж. – Опомнись!

      – Что? – испугалась Катя. – Ты о чем? Послушай, я не понимаю...

      – Катя, милая, я не могу поверить... Неужели ты способна на такое?!

      – Лаэртов! – мгновенно завелась она, едва не пролив кагор. Толик поспешно взял у нее стакан из рук, чтобы не пострадал кожаный диван (Вера Петровна не пережила бы этого). – Ты что, на Луне живешь? Ты не слышал о таких вещах? Я уверена, в твоих исландских сагах тоже упоминаются эти... как их... адюльтеры.

      Катя специально постаралась подобрать книжное слово – кажется, Лаэртову так будет проще понять ее.

      – Что? – переспросил он. – А, ну да... Кстати, авторов исландских саг не интересовали переживания, обусловленные сексуальными отношениями, то есть романтические переживания... – Толик вдруг смущенно улыбнулся и поправил на носу очки. Когда дело касалось его работы, он мгновенно отвлекался от всего. – По-видимому, они не вызывали того сентиментального сочувствия, на которое рассчитывает автор всякого романа. И вообще – вокруг них не было никакого романтического ореола! Возьмем, например, известную «Сагу о Ньяле»: Гуннар был влюблен в Халльгерд, но его брак с ней древний автор назвал – «безрассудный брак по страсти», или, если более точно перевести источник, – брак «из похоти».

      – Разве плохо быть влюбленным? – недоуменно спросила Катя.

      Лаэртов засмеялся.

      – Это как сказать! Вообще, Катенька, людям того времени брак по любви казался страшным безрассудством и глупостью.

      – Дикие люди! – тоже засмеялась она.

      – Э, нет... «Любовью» они называли те отношения, которые устанавливались между супругами спустя некоторое, иногда очень долгое время.

      – А как они относились к изменам? – снова спросила Катя.

      – Если это любовная связь мужчины с чужой женой, то обычно говорилось, что мужчина «одурачил», «обманул» женщину.

      – А если...

      – А если же речь шла о любовной связи женатого мужчины с одинокой женщиной, то о ней говорилось как о «побочной» жене. Дети их тоже считались «побочными».

      – Вечная дискриминация! – сердито произнесла Катя.

      Лаэртов поцеловал ей руку.

      – Милая моя... В те времена люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали... Я повторяю – другой была оценка этих переживаний: не было их романтизации и идеализации. Но сейчас все иначе, – прошептал Толик, нахмурившись. – Катя, так нельзя... Нет, я, конечно, не знаю твоей истории в целом, да и вообще – не мое дело судить, но... Нельзя строить свое счастье на чужом горе!

      «Моя душа умерла...» – мгновенно вспомнила Катя, и прежние сомнения вновь всплыли на поверхность.

      –