Наша Светлость. Карина Демина

с удивлением, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, словно проверяя, действительно ли та, которая в зеркале, – она.

      – Ингрид, сколько в городе людей? – Я испытывала нечто сродни зависти. У меня такая грива если и отрастет, то очень и очень нескоро.

      – Много. Около трехсот тысяч.

      По здешним меркам действительно много.

      – А сколько бедняков?

      Молчание. Пожатие плечами. И пауза.

      – То есть не считали?

      – Это город, Иза. Здесь все сложно. Люди приходят. И уходят. Гильдии заботятся о своих. Или вот смотрители кварталов. Им выделяют деньги…

      …которые, полагаю, если и уходят по назначению, то в куда меньших суммах, чем заявляется.

      – …на эти деньги строят дома и покупают зерно. И любой, кто прожил в городе больше пяти лет, может просить о помощи. Но порой бывает, что люди врут… часто врут.

      – Мой отец знал всех арендаторов. – Тисса не без сожаления отложила зеркало. – И было понятно, кому надо помогать, а кому – нет. Когда сгорел дом Фарлендейлов, он дал пять серебряных талеров на отстройку, разрешил невозбранно лес брать. А вот когда у Стингисона овцы померли и тот пришел денег просить, то выпороть велел. Потому что Стингисон пил много, а за отарой не смотрел и, значит, сам был виноват.

      – Именно поэтому, – подхватила Ингрид, – Благотворительный совет требует от просителя рекомендации, заверенные или в гильдии, или у квартального смотрителя. Это гарантирует право на помощь…

      …но лишь для тех, кому подпишут бумаги. А ведь подписывают далеко не всем. Это же такой удобный инструмент для шантажа и сведения мелких счетов. Его надо менять, но как? Рассматривать прошения без рекомендаций? Сколько их будет? Не сотни – тысячи. Выслушивать людей, пытаясь понять, кому именно нужна помощь, а кто притворяется обиженным? Я верю всем.

      Но сомневаюсь, что на всех хватит денег.

      Даже у местной казны имеется предел.

      Надо думать над системой, но я не умею!

      Ладно, начнем с малого.

      – Ингрид, а мы можем достать те прошения, которые Благотворительный комитет не счел нужным удовлетворить?

      – Ну… – Она задумалась, хотя думала недолго. – Пожалуй, я знаю, к кому обратиться.

      Пока нет своей системы, попаразитируем на чужой. И совесть нашу светлость, что характерно, не заест.

      – Нет, милая, не надо глядеть под ноги. Ты же не служанка… – Ингрид критически осмотрела наряд Тиссы. – Иза, вы ведь одного роста? Я думаю, что то твое синее платье… оттенок для тебя неудачный, а ей будет вполне к лицу.

      – Я не могу!

      – Можешь. – Тут я возражений не потерплю. Надо же нашей светлости хоть кем-то сегодня покомандовать. И вообще, почему мы раньше до этого не додумались?

      Платье Тиссе почти впору.

      Но до чего же она худая! И сейчас худоба особенно заметна.

      – Тисса, – я отчетливо понимаю, что с возрастом ошиблась, – сколько тебе лет?

      – Шестнадцать, – отвечает она, слегка краснея. – Будет. Через неделю.

      Ну,