Яд вожделения. Елена Арсеньева

ты? – задыхаясь, чуть не плача, спрашивала шепотом Алена. – А ты чего?

      – Ну и ладно! – вдруг донесся до них деловитый оклик Аннушки. – Ну и пусть… – И слышно стало, как она побежала под берег, громко распевая:

      Вы катитесь, ведьмы,

      За мхи, за болоты,

      За гнилые за колоды,

      Где люди не бают,

      Собаки не лают,

      Куры не поют —

      Вам там и место!

      «Куры не поют» почему-то было уж вовсе невмоготу смешно, однако ни у Алены, ни у Егора больше не было сил хохотать, и они просто лежали, с трудом переводя дыхание.

      Успокоилась над ними, в вершинах деревьев, всполошившаяся было птица, и кузнечики примолкли, но беленькая кашка, склонившаяся к лицу Алены, пахла по-прежнему сладко-сладко, и видно было, как трепещут звезды в прозрачной ночной выси.

      Егор чуть приподнялся, с улыбкой вглядываясь в глаза Алены:

      – Ты и правда ведьма?

      – А тебе-то что? – лениво усмехнулась она. – Какая твоя забота?

      – Да я, вишь, ни разу с ведьмами не целовался, – дернул он плечом, склоняясь еще ниже. – Пробовать боюсь.

      – Боишься – так не целуйся, – с обидой попыталась вывернуться Алена. – Я вот тоже с боязливыми никогда не целовалась!

      – Да ну?! – преувеличенно удивился Егор, опираясь на локоть и придавая своему лицу выражение великого любопытства. – А с кем же ты целовалась, скажи на милость?

      – Ну… – растерялась Алена, которой, правду сказать, этого в жизни своей еще не приводилось делать. – С разными…

      – С храбрецами-удальцами? – уточнил Егор. – Э, да ты лихая девка, я погляжу! А что ты еще с ними делала? – Словно невзначай он положил руку ей на грудь, и Алена замерла, ощутив, как взбугрился, ознобно встопорщился сосок. Заметил он? Нет? Как же не заметить, когда этот предательский бугорок уперся ему в самую ладонь!..

      По счастию, Егор тотчас убрал руку, поправляя что-то у себя в одежде, и Алена быстро перевела дыхание. Только теперь она поняла, в какую опасную игру заиграла с этим не в меру веселым парнем. Разрезвились, как дети, а поди знай, что у него на уме! Только оттого, что он схож с воспоминанием детских лет, Алена держится с ним как подружка. Что он подумает о девке, вольно валяющейся с ним на лесной поляне под покровом ночи? Что уже подумал? Нет, надо скорее отделаться от наглеца. Пускай догоняет свою Аннушку, ведь понятно же, что его просто раззадорила смелая незнакомка, а сердце его принадлежит другой.

      Она коснулась его груди, пытаясь оттолкнуть – и вздрогнула: под ладонью словно бы рваная борозда, которая прощупывается даже сквозь жесткий кумач.

      – Ох, господи! – тихо вскрикнула она. – Что ж это у тебя, Егорушка?!

      Он ласково дунул ей в лоб, убирая разметавшиеся кудряшки:

      – Ишь ты – Егорушка… Знаешь меня, что ль? А ты кто? Из какой деревни?

      Алена поняла, что он намеренно уводит разговор.

      – Зубы мне не заговаривай! – сказала сердито. – Рана у тебя там. Я помочь могу – я ведь лекарка! Шрам, что ли?

      – Шрам