Рисунки Виктора Кармазова. Евгений Константинов

перед светофором, закрыл глаза.

      Товарищ Козлов закричал. Закричал и Джон Маленький – от неожиданности или просто, испугавшись поведения инкассатора, на поясе которого, между прочим, висела кобура с пистолетом, – мало ли что тому на ум придет. Козлов, продолжая орать, и впрямь схватился за кобуру, но тут же, словно обжегшись, отдернул руку, засучил ногами.

      Крики прекратились, как только Виктор несколько раз провел ластиком по рисунку. Страница альбома вновь стала чистой, и он ее поспешно вырвал и выбросил в окно. Козлов же сидел весь в поту и, тяжело дыша, в страхе крутил головой по сторонам. Водитель тоже успел вспотеть.

      – Что с вами? – негромко поинтересовался он.

      – Не знаю, хлопцы! Ладони вдруг очень сильно заболели и ноги, и вообще все тело начало болеть…

      – Может, вам в больницу надо?

      – Нет, нет, все прошло, – пожилой инкассатор вытер рукавом лицо.

      Светофор поменял свет на зеленый, и вскоре Джон Маленький остановил машину напротив очередного магазина, идти в который сборщик не спешил – никак не мог отдышаться. Наконец, Козлов жалостливо посмотрел сначала на водителя, потом на старшего маршрута.

      – Вот что, хлопцы… Кармазов, может, добегаешь за меня маршрут? Все чаевые твои, конечно. А я передохну, ладно?

      Виктор пожал плечами.

      – И вот еще что, – Козлов схватил свой портфель, стал доставать из него свертки и совать удивленному водителю. – Бери, бери, не стесняйся. И потом не говори, что меня жаба душит. Нет-нет-нет!

      – Да чего ты мне-то даешь, – обрел дар речи Джон. – Назад передай, старшему, там места много.

      – Стакан-то у тебя есть? – спросил Козлов.

      – Естественно, – водитель открыл бардачок и кивнул на граненый стакан.

      – Доставай! – скомандовал сборщик, а сам освободил от газеты бутылку водки и свинтил крышку. Не мешкая, налил себе ровно дозу, залпом выпил.

      – Все, хлопцы, остальное – вам.

      Воскресный маршрут был и без того коротким, к тому же, Виктору осталось проинкассировать меньше половины точек, но чаевых он насобирал больше, чем в будни. Понятно, почему ветераны инкассации, как правило, бегали сборщиками по субботам и воскресеньям.

      Эксперименты с чудесным блокнотом Виктор пока прекратил – не было возможности, да и без того многое прояснилось. Если свойства блокнота не исчезнут, сколько же всего можно напридумывать и осуществить! Но только не при свидетелях и не сейчас, а в одиночестве и дома.

      Остаток маршрута Козлов просидел на заднем сидении, тише воды ниже травы. Джон Маленький тоже помалкивал. Поговорили они с Виктором только когда сдали в отделении банка ценности и оружие и распрощались с Козловым. Они сели в машину и, глядя, как Козлов, словно пыльным мешком прибитый, идет по вечерней московской улице с необычно тощим портфелем в руке, Виктор медленно выпил стакан водки.

      – Чего это с Козлищем случилось? – спросил Джон Маленький.

      – Понятия не имею, – ответил Виктор, закусывая