Дочь воина, или Кадеты не сдаются. Елена Звёздная

своего старшенького.

      И все бы ничего, и я даже сумела включить душ раза с пятого, и даже начала мыться, как вдруг где-то совсем рядом прозвучало:

      – Бракованный навигатор, последний раз, когда я видел эту грудь, она была значительно меньше.

      Медленно сползая вниз по стеклянной стеночке, я попыталась сфокусировать взгляд на родном и единственном брате Микаэллы. Взгляд фокусировался с трудом, и причина оказалась не столько в зюзе, сколько в том, что Эдвард Дрейг был великолепен. Он вообще во всем был великолепен, но в одних спортивных брюках и с голым торсом представлял собой совсем уж потрясающую картину. Высокий, широкоплечий, с узкой талией и пусть не внушительной, но весьма выразительной мускулатурой. А еще у Эда загорелая, почти бронзовая кожа, белоснежная улыбка, выгоревшие и от того светлые волосы и невероятные голубые глаза… Стоит ли говорить – я с одиннадцати лет в него почти влюблена. С тех самых пор, как впервые увидела на дне рождения Мики. А в двенадцать, краснеющая, смущенная и дрожащая от осознания своей смелости, я призналась ему в любви… ввалившись ночью в его спальню. К слову, он был там не один. Но вывел меня в коридор, присел на корточки, очень внимательно выслушал и заверил: «Малыш, давай сделаем так – я все слышал и все понял, и мы обязательно вернемся к этому разговору, но лет так через… шесть. Идет?» Кстати – мне только на прошлой неделе восемнадцать исполнилось.

      В двери постучали.

      Эд, не отрывая взгляда от меня, протянул руку и придержал дверь, не позволяя посетителю войти.

      – Сюда нельзя, – чуть повысив голос, произнес он. Потом бесстыже усмехнулся и пояснил: – Тут моя девочка душ принимает.

      За дверью послышалось недовольное:

      – Кто?! Мика что, не одна сюда пьяная ввалилась?

      – Неа, – Эдвард все так же продолжал меня разглядывать, – с подругой.

      – Да? – мужской голос за дверью приобрел нотки заинтересованности. – И что, вторая тоже совершенно пьяная?

      – Ага. – Улыбка Микиного брата стала откровенно фривольной.

      – Судя по многословности твоих ответов, она еще и совершенно голая.

      На это Эд не ответил, но, многозначительно хмыкнув, запер дверь в ванную.

      Стремительно трезвеющая, я в ужасе смотрела на героя своих детских фантазий, который, судя по потемневшему взгляду, собирался реализовывать уже весьма взрослые фантазии. Медленно, неторопливо как-то, Эдвард подошел ко мне и… протянул руку.

      – Сама встать сможешь? – сдерживая улыбку, спросил он.

      Как завороженная, продолжаю испуганно смотреть на Эда, пытаясь прикрыться руками.

      – Кир, – он широко улыбнулся, – Киран, все, что я хотел, я уже увидел, серьезно. Я же тут минут десять стоял, прежде чем смог хоть слово вымолвить.

      Несмотря на пары алкоголя, начинаю стремительно краснеть.

      – Малыш, – он осторожно взял меня за руку, потянул вверх, заставляя встать. И едва я выпрямилась, придержал за талию, так как ноги мои, кажется, решили взять тайм-аут. – Все-все, держу. Теперь давай-ка мы тебя умоем, а то реснички на щечках давно, а помада на подбородке. Кстати, головку мыть будем?

      От стыда я вовсе зажмурилась, не в силах сказать хоть что-то.

      – Ладно, – его ласковые губы легко и осторожно коснулись моих, – будем мыть тебя всю.

      И вода тут же стала теплее.

      Все остальное показалось странным нереальным сном, в котором меня аккуратно и заботливо мыли, едва касаясь интимных мест, зато осыпая поцелуями плечи, спину, волосы… И в какой-то момент я просто отключилась, то ли под воздействием алкоголя, то ли от того, что шампунь с волос уже смыли и меня уговаривали открыть глазки.

* * *

      – Кир, я умираю… – простонал хриплый Микин голос.

      Учитывая, что ее стон вырвал меня из дивного сна, в котором я предавалась гигиеническим процедурам в компании ее же старшего брата, единственным ответом на реплику Мики была брошенная в нее подушка.

      – Промазала, – меланхолично ответила подруга, давно привыкшая к моим утренним упражнениям в артиллерийском искусстве.

      Неудача была огорчительна, но не до такой степени, чтобы просыпаться. Решительно повернувшись на другой бок, я закрыла глаза, надеясь, что сон с эротическим уклоном сжалится и вернется.

      Но сон не вернулся. Даже когда, постанывая и проклиная вчерашний двенадцатый коктейль, явно бывший лишним, встала Мика и вышла из комнаты. Более того, как раз когда она вышла, мне вдруг стало очень нехорошо… Потому что дверь в нашей комнате противно так скрипит, а сейчас скрипа не было!

      И это могло означать только одно – мы не в общаге!

      Дальше хуже. Тихий звук шагов, рядом с моей постелью кто-то присел, после чего майку с моего плеча чуть потянули вниз, стягивая ткань, и губы, которые так бессовестно мне снились всю ночь, стали осторожно поцеловывать, а после раздался голос Эда:

      – Малыш, ты как? Голова не болит? Кофе будешь?

      События вчерашнего вечера начали обретать ясность, неся невероятное