Повелитель разбитых сердец. Елена Арсеньева

собой чемодан и сумку, кое-как набитые, кое-как застегнутые. Вваливаюсь за стеклянную перегородку, где находится офис Люфтганзы, и под ласково-укоризненные причитания двух барышень в сине-желтых люфтганзовских косыночках получаю свой билет. Мне поспешно объясняют, как вести себя в аэропорту Франкфурта, сообщают, что у меня часовой перерыв между рейсами, так что там надо будет шустрить, не мотать по дьюти-фри, а быстренько искать gate А-54, откуда я полечу в Париж. Я вспоминаю, что gate по-английски – ворота, и таращусь на девиц в изумлении. Почему-то огромные деревянные ворота представляются мне… Деревянные ворота в самом большом аэропорту Европы?!

      Но уже некогда, некогда предаваться сюрреалистическим бредням, некогда вспоминать, что слово gate обозначает еще и «вход-выход», – давно объявили посадку, а я еще не прошла регистрацию.

      Мой неряшливо уложенный чемодан благополучно проезжает мимо таможенника, а вот сумка застревает в «телевизоре».

      – Что там у вас, скажите, пожалуйста? – спрашивает меня наголо бритый парень. Он нормально говорит по-русски, то есть он, разумеется, русский, как и те девчонки в офисе Люфтганзы, однако в нем уже есть нечто неуловимо немецкое. Может быть, эта непривычная, не нижегородская вежливость – вежливость даже не слов, а манер?

      Я пугаюсь потому, что не могу вспомнить, что положила в сумку. Не помню, хоть тресни! Кажется, несколько баночек красной икры, потом конфеты «Птичье молоко» Сормовской фабрики – для Лерки, которая умоляла привезти ей две, а лучше три коробки, потому что таких конфет нету в Париже… Вот только птичьего молока там у нее нету, у миллионерши, жены миллионера! А что еще в сумке? Что?!

      – Слушайте, у вас там крокодил? – хихикает таможенник, весело глядя на свой экран. – Или мне чудится?

      О господи, ну какая же я идиотка… Вот именно что крокодил! И не простой, а крокодил-ксилофон и одновременно каталка на колесиках, которую можно таскать за веревочку. И если нажать на кнопочку на брюхе у крокодила, то глаза у него загораются, начинают мигать, да еще и музыка играет. Дело в том, что у Николь Брюн, в замужестве Понизовской, которая ищет – и даже уже нашла! – мне французских женихов, в прошлом году родилась дочка. Зовут ее совершенно сказочным именем – Шанталь, и вот этой Шанталь предназначен в подарок крокодил дивной красоты. Думаю, с подарком осечки не будет. Точно такой же крокодил был у моей Лельки, и дочка так его любила, что сначала бесконечно терла десны (зубки резались, а десны при этом чешутся) палочкой, которой надобно стучать по ксилофону, а потом дошла очередь и до крокодила: она с ним даже спала, она его на прогулки таскала… И рыдала, когда пришла пора идти в садик, и она взяла с собой крокодила, и другие дети тоже им пленились и клянчили его у Лельки… Словом, это был, как выражается моя мама, «первый человек, с которым она разговаривала».

      Хорошо, что есть вечные ценности. Такие, как этот крокодил, которого я купила в «Детском мире» на улице Горького в Нижнем. Если он был хорош для моей Лельки, то небось понравится и француженке Шанталь.

      Удостоверившись,