Дальний поход. Василий Сахаров

тороплюсь.

      – Как знаешь. А что с фрегатом своим делать будешь, если всё же решишь пешим ходом к Дону идти?

      – Мы с капитаном «Ветрогона» вступили в долевое владение кораблём. Как акционерное предприятие. Знаешь ведь, что это такое?

      – Конечно знаю, я ведь Семёнов.

      – Вот. Тридцать процентов всего, что принесёт «Ветрогон», теперь в доле Скокова, и за это он продолжает командовать фрегатом.

      – А семьдесят процентов, значит, тебе станет отстёгивать?

      – Только пятьдесят, ещё двадцать на экипаж раскинули. Впрочем, что мы всё о делах и походах? Насколько я понимаю, ты о чём-то другом хотел поговорить?

      Каперанг посмотрел вокруг, никого постороннего не обнаружил, достал из кармана брюк пачку фильтрованных сигарет «Элита», которые с недавних пор стали выпускать в Конфедерации, угостил меня. Мы прикурили от одной спички, и он спросил:

      – Действительно, о другом. – Он чуть помолчал и продолжил: – Скажи, что это за пёс всё время рядом с тобой крутится?

      – Мой домашний питомец, хорошо дрессированный волкодав.

      – Давай без этого, – поморщился Семёнов.

      – Без чего без этого? – Я изобразил непонимание.

      – Не надо вранья.

      – А что ты хочешь знать и почему тебя так интересует какая-то собака?

      Каперанг сделал глубокую затяжку, выдохнул и объяснил:

      – Этим летом Симаков и некоторые близкие к нему господа-товарищи завели себе точно таких же псов. Поначалу все думали, что это какая-то причуда, однако особо наблюдательные, в том числе и из госбезопасности, заметили, что собачки слишком уж умные. Мне бы тоже хотелось такого четвероногого друга рядом с собой заиметь.

      – Это не ко мне, тёзка. У меня самец, и я щенками не торгую.

      – Значит, не хочешь сказать, где такие умные псы водятся… Или, может, ты подписку о неразглашении давал?

      – Правильно понимаешь, на некоторые вопросы я ответить просто не могу.

      – А кто может?

      – Хм! Симаков или кто-то из тех, кто в столице большой начальник.

      – Например, твой патрон генерал-майор Ерёменко?

      – Да, только сразу тебе скажу, это тайна невеликая, так что рано или поздно она всё равно станет достоянием общественности. Потерпи, и всё узнаешь.

      – Ладно, не можешь на эту тему говорить, значит, замнём разговор и будем считать, что я тебя ни о чём не спрашивал.

      – Договорились.

      Семёнов встал, я следом, и мы расстались. Расстроенный тем, что не смог узнать что-то о разумных псах, комендант базы отправился к восстанавливаемой береговой РЛС, возле которой суетились бригады техников, а я спустился и вскоре был на «Ветрогоне» и до самого позднего вечера вместе со Скоковым провозился с морскими картами европейского побережья…

      Следующим утром построение личного состава базы происходило не на плацу, а на причале. Нас провожали с душой, не было оркестра, и торжественных речей никто не толкал, но достаточно было взглянуть в лица людей, чтобы понять одну простую истину: нам здесь в любом случае будут рады, и, если сейчас я отдам команду остаться в «Гибралтаре» ещё