Королева Марго. Александр Дюма

а я поеду в Амбуаз.

      – Ваше величество уезжает из Парижа?

      – Да… Я устал от этого шума, от всех этих торжеств. Я не деятель, я мечтатель. Я родился поэтом, а не королем. Ты организуешь нечто вроде совета, который и будет править, пока ты будешь на войне; а поскольку моя мать не войдет в него, все пойдет хорошо. А я уже оповестил Ронсара, чтоб он приехал в Амбуаз, и там вдвоем, вдали от шума, от дрянных людей, в тени лесов, на берегу реки, под тихий говор ручейков, мы будем беседовать о божественных вещах, это единственное утешение в суете мирской. Вот послушай мои стихи – предложение Ронсару быть моим гостем в Амбуазе; я сочинил их сегодня утром.

      Колиньи усмехнулся. Карл IX провел рукою по гладкому желтоватому, как будто из слоновой кости, лбу и начал декламировать, немного нараспев, свои стихи:

      Ронсар, когда с тобой в разлуке мы живем,

      Ты забываешь вдруг о короле своем.

      Но я и вдалеке ценю твой дивный гений,

      И продолжаю брать уроки песнопений,

      И снова шлю тебе ряд опытов своих,

      Чтоб вызвать на ответ твой прихотливый стих.

      Подумай, не пора ль закончить летний отдых?

      Уместно ли весь век копаться в огородах?

      Нет, должен ты спешить на королевский зов

      Во имя радостных, ликующих стихов!..

      Когда не навестишь меня ты в Амбуазе,

      Я не прощу тебе такое безобразье!..

      – Браво, сир, браво! – сказал Колиньи. – Я, правда, больше смыслю в военном деле, чем в поэзии, но, как мне кажется, эти стихи не уступят лучшим стихам Ронсара, Дира и самого канцлера Франции – Мишеля де л’Опиталь.

      – Ах, отец, – воскликнул Карл IX, – если бы ты оказался прав! Поверь, что звание поэта меня прельщает более всего; и как я говорил недавно своему учителю поэзии:

      Искусство дивное поэмы составлять,

      Пожалуй, потрудней искусства управлять.

      Поэтам и царям господь венки вручает,

      Но царь их носит сам, поэт – других венчает.

      Твой дух и без меня величьем осиян,

      А мне величие дает мой гордый сан.

      Мы ищем, я и ты, к богам путей открытых,

      Но я подобье их, Ронсар, ты фаворит их!

      Ведь лира власть тебе над душами дала,

      А мне – увы и ах! – подвластны лишь тела!

      Власть эта такова, что в древности едва ли

      Тираны лютые подобной обладали…

      – Сир, мне хорошо известно, что ваше величество ведет беседы с музами, – сказал Колиньи, – но я не знал, что они стали для вас главными советниками.

      – Главный ты, отец, главный ты! Я и хочу тебя поставить во главе всего государственного управления, чтобы мне не мешали свободно общаться с музами. Слушай, я тороплюсь ответить нашему великому поэту на его новый мадригал, который он прислал мне… Да я и не могу собрать тебе сейчас все документы, которые необходимы, чтобы ты мог уяснить себе основное расхождение между Филиппом Вторым и мной. Кроме того, мои министры дали