«Я был отчаянно провинциален…». Фёдор Шаляпин

Читать онлайн.
Название «Я был отчаянно провинциален…»
Автор произведения Фёдор Шаляпин
Жанр Биографии и Мемуары
Серия Великие биографии
Издательство Биографии и Мемуары
Год выпуска 2013
isbn 978-5-17-078054-9



Скачать книгу

было. Со сцены я казался совершенным мальчишкой. Но когда я покончил с бородой, мне охотно аплодировали, и, раскланиваясь, я заметил среди публики барышню, которая задела меня за сердце.

      – Вот для кого надо петь! – решил я. – Но что петь?

      И я спел на бис «Любви все возрасты покорны».

      Мне показалось, что барышня аплодирует более восторженно, чем вся другая публика.

      После концерта танцевали, и аккомпаниаторша вдруг предложила познакомить меня с этой барышней. Я молча согласился и пошел к ней, через весь зал, по блестящему полу, пошел на кривых подгибавшихся ногах. Барышня тепло пожала мне руку, наговорила комплиментов. Я отвечал ей невпопад и думал: «Какой я дурак, как я неуклюж!»

      Если б она предложила мне проводить ее пешком из Тифлиса в Архангельск, я, конечно, согласился бы; если б я знал, где она живет, я ходил бы под ее окнами. Я был влюблен со всею силой юности.

      Тут ко мне подошел итальянец Фарина, один из членов кружка, и объявил, что я буду получать у них 15 рублей в месяц, и предложил мне помогать им всем, чем я могу помочь. Разумеется, я с радостью согласился и стал принимать деятельное участие во всех затеях кружка: пел в концертах, играл в драме – Разлюляева в «Бедность не порок», Несчастливцева в «Лесе», Петра в «Наталке-Полтавке», – ставил декорации, чистил лампы, заведовал бутафорией и вообще работал на совесть.

      Занятия у Усатова продолжались своим чередом. Профессор был чрезвычайно строг и мало церемонился с учениками, особенно такими, каков был я. Если у меня что-либо выходило плохо, он выковыривал дирижерской палочкой из банки нюхательный табак и громко нюхал, а то закуривал папиросу в палец толщиной. Это были явные признаки его недовольства и раздражения.

      Слыша, что голос ученика начинает слабеть, Усатов наотмашь бил ученика в грудь и кричал:

      – Опирайте, черт вас возьми! Опирайте!

      Я долго не мог понять, что это значит – «опирайте». Оказалось, надобно было опирать звук на дыхание, концентрировать его. Увлеченный работой в кружке и переживая волнения влюбленности, я стал учиться менее усердно и частенько выучивал уроки не очень твердо. В этих случаях я прибегал к такой уловке: ставил на фортепьяно раскрытые ноты, а сам, отойдя в сторону, скашивал глаза и читал с листа. Но Усатов заметил это и однажды ловко встал между нотами и мною, закрыв их. Я перестал петь. Тогда он бесцеремонно начал колотить меня палкой, приговаривая:

      – Лодырь, лодырь, ничего не делаешь!

      Эти истязания стали повторяться довольно часто и понудили меня принять свои меры защиты. Инструмент стоял четверти на полторы от стены, я отодвинул его еще на вершок, и, когда Усатов замахивался на меня палкой, я убегал за фортепьяно. Он был толст и не мог достать меня, только кричал и топал ногами.

      Но однажды я так рассердил его, что он швырнул в меня нотами и закричал неистово:

      – Вылезай, черт проклятый! Вылезай, я тебя понял!

      Я вышел. Он с наслаждением отколотил меня палкой, и мы снова начали урок.

      Впоследствии, встречаясь с ним, мы вспоминали эти уроки палкой и оба хохотали. Хороший