«Я был отчаянно провинциален…». Фёдор Шаляпин

к Усатову! Чем я рискую?

      Пошел. Когда меня впустили в квартиру певца, прежде всего под ноги мне бросилась стая мопсов, а за ними явился человечек низенького роста, круглый, с закрученными усами опереточного разбойника и досиня бритым лицом.

      – Вам что угодно? – не очень ласково спросил он. Я объяснил.

      – Ну, что ж, давайте покричим!

      Он пригласил меня в зал, сел за рояль и заставил меня сделать несколько арпеджий.

      Голос мой звучал хорошо.

      – Так. А не поете ли вы что-нибудь оперное?

      Так как я воображал, что у меня баритон, то предложил спеть арию Валентина. Запел. Но когда, взяв высокую ноту, я стал держать фермато, профессор, перестав играть, пребольно ткнул меня пальцем в бок. Я оборвал ноту. Наступило молчание. Усатов смотрел на клавиши, я на него – и думал, что все это очень плохо. Пауза была мучительная. Наконец, не стерпев, я спросил:

      – Что же, можно мне учиться петь?

      Усатов взглянул на меня и твердо ответил:

      – Должно.

      Сразу повеселев, я рассказал ему, что вот – собираюсь ехать в Казань петь в опере, буду получать там 100 рублей; за пять месяцев получу 500 рублей; сто проживу, а четыреста останутся, и с этими деньгами я ворочусь в Тифлис, чтобы учиться петь.

      Но он сказал мне:

      – Бросьте все это! Ничего вы не скопите! Да еще едва ли и заплатят вам! Знаю я эти дела! Оставайтесь здесь и учитесь у меня. Денег за учение я не возьму с вас.

      Я был поражен. Впервые видел я такое отношение к человеку.

      А Усатов говорил:

      – Ваш начальник – знакомый мой. Я напишу ему, чтоб он вновь принял вас на службу.

      Окрыленный неизведанной радостью, я бросился с письмом Усатова к моему начальнику, но оказалось, что мое место было уже занято. Убитый этим, я снова возвратился к Усатову.

      – Ну, что ж, напишу письмо другому! – сказал он и отправил меня к владельцу какой-то аптеки или аптекарского склада, человеку восточного типа.

      Этот, прочитав письмо, спросил меня, знаю ли я какие-нибудь языки.

      – Малороссийский, – сказал я.

      – Не годится. А латинский?

      – Нет.

      – Жаль. Ну, Вы будете получать от меня 10 рублей в месяц. Вот вам за два вперед!

      – А что нужно делать?

      – Ничего. Нужно учиться петь и получать от меня за это по 10 рублей в месяц.

      Все это было совершенно сказочно. Один человек будет бесплатно учить меня, другой мне же станет платить за это деньги!

      С авансом из Казани у меня было 45 рублей. Усатов велел мне снять комнату получше и взять пианино напрокат. Если я возвращу аванс, я буду не в состоянии сделать этого. Тогда я написал в Казань, что внезапно захворал и не могу приехать.

      Это, конечно, нехорошо. Но я утешаю себя тем, что многие и часто поступают гораздо хуже ради более низких целей. Домашние мои дела шли довольно плохо. Моя подруга становилась все более несдержанной, и я ничем не мог помочь ей. В пьяном виде она была довольно сварлива, и часто это ставило