.

– и опять провалилась в беспамятство!

      – А сейчас что на дворе? – спросила Лиза, пытаясь приподняться и глянуть в отворенное окошко, сквозь которое вливались золотистые полосы солнечного света и накатывали легкие волны лесных запахов.

      – Май пришел, – развела руками Татьяна. – Черемуха начала напукопываться. А ты все спишь. Так ведь и до смерти проспать можно!

      Лиза слабо улыбнулась шутливой укоризне в ее голосе.

      – Ничего не помню, – тихо сказала она. – И вспомнить не могу, сил нет.

      – Ясное дело! – кивнула Татьяна. – Откуда им быть? Ты полгода одними отварами травяными жива. Ни хлебца, ни мяса, ни рыбки. Так, водичка, а в ней какая сила?

      – Ой, – с трудом выдохнула Лиза, едва справившись с судорогой, вдруг опоясавшей живот. – Христа ради дай мне поесть! С голоду умираю!

      Татьяна строго подняла палец.

      – Не больно-то, девонька, разохоться! Нутро от тяжелого отвыкло, в одночасье помереть можно. Вот в молочко хлебца накрошим, это как раз по тебе. Но хорошо, что есть хочешь. Значит, жить хочешь! А то просто беда с тобою. Лежишь, словно бы смертным зельем опоена. Хворь домертва коробит, а что за хворь, поди знай. Жаба? Гнетеница?..

      Лиза слушала будто сквозь сон. Всем существом своим она наслаждалась, хлебая горячее молоко с размоченными кусочками хлеба. Жизнь вливалась в нее с каждым глотком, тепло расходилось по телу блаженными волнами, и слезы наворачивались на глаза.

      Наконец она отставила миску и откинулась на подушку, слишком измученная даже этими несколькими движениями. Лежала, бездумно уставясь в темный бревенчатый потолок, а в это время Татьяна неслышно вышла, так же тихо вернулась и, подойдя к Лизиной постели, внезапно бросила на нее охапку свежесорванной зелени.

      Лиза даже задохнулась от неожиданности. Почудилось, что на нее обрушился зеленый дождь, что благоуханный порыв ветра вдруг подхватил ее и понес, и она летит, летит в зеленом небе, меж зеленых облаков, над зеленым лесом…

      С расширенными, изумленными глазами, словно впервые, она подносила к лицу гибкие березовые веточки, усеянные мохнатыми сережками и необычайно яркими, сладко пахнущими маленькими листочками. Это было как чудо. Как удар грома. Как внезапно обретенное счастье! Она пила этот запах, как воду, она жила им…

      Все позади, все позади! Леденящий, подобно страху, восторг заметался в душе, играя сердцем. Руки ее, что безвольно лежали на лоскутном одеяле, были так худы. Пальцы стали длинными и тонкими, будто веточки. Да и всю себя Лиза ощущала иной – легкой, тонкой, словно бы прозрачной. Она теперь совсем другой человек, с незнакомым лицом и новыми надеждами. Избыла во время своего полусмертного сна всю горечь и весь страх, все свои былые чаяния, робкие мечты. Заспала их! Как бы там ни было, ничего не вернуть, а значит, ничего нет прекраснее нынешнего дня!

      – Эй, эй! – Татьяна, неслышно приблизившись, потрясла ее за плечо. – Опять спать?

      Лиза покачала головой, не открывая глаз.

      – Нет, все уж, на всю жизнь выспалась. Ты сядь вот