Бешеная. Александр Бушков

на столе лежал круг света и, заслоненная широкой спиной Глеба, едва слышно постукивала электрическая пишущая машинка. Покой и уют. С Глебом ей, пожалуй что, повезло – прекрасно понимал, что такое уработаться вусмерть, и потому не лез тупо с нетерпеливыми нежностями, если видел, что Даша совершенно уездилась. И в свою очередь, без всяких церемоний загонял ее тихонько валяться на диване, с непременным условием не мешать – если подпирала срочная работа, как сегодня. И под одеялом все обстояло гармонично. Вот только в облике мужа Даша его совершенно не представляла – как и себя в роли чьей бы то ни было жены, впрочем.

      На экране браво мельтешили американские копы – отлично вооруженные и снабженные техникой, какую у нас лицезрел не всякий генерал; сытые и уверенные в завтрашнем дне ребятишки-сержанты, получавшие опять-таки побольше наших генералов. Все их боялись и уважали и при первой же команде тянули лапки кверху, чтобы не получить в случае злостного неподчинения пулю меж глаз. Конечно, кино всегда и везде прибрехивает, в реальной жизни все наверняка обстоит не так благостно, но все равно, попробуй ты объясни этим ребятам, что такое «очередная задержка зарплаты» или «нехватка бензина для оперативной машины». Сама во Франции нахлебалась позора досыта, пытаясь растолковать очевиднейшие для всякого российского мента реалии…

      Минул первый день, отведенный на сыск. Успехов было – ноль. Ни одного фактика или мельком оброненного слова, позволившего бы заключить, что убитые были знакомы. Ни в одной из ватагинских папочек их фамилий не отыскалось. А разрабатывать всех поголовно, кто в этих папочках числился, совершенно нереально – у щедрости начальства есть свои пределы, и никто не обеспечит оперсоставом этакое планов громадье, если нет к тому же веских оснований. Так что где-то в глубине души начинало, словно зачаток раковой опухоли, понемногу набухать тупое бессилие.

      Даша сердито покосилась на столик. Там белел свежий номер «Обозревателя», ежедневного приложения к «Бульварному листку» (морды, впрочем, почти те же). И успели, конечно, разнюхать основные детали. И в своем всегдашнем стиле тисканули статеечку под разухабистым заголовком: «Чертенок душит девочек». Борзописец по имени Семен Васильков путем весьма затейливых построений связывал красный цвет шарфиков с алым цветом советских знамен и как-то незаметно приходил к выводу, что всему виной многолетний диктат КПСС, и потому все честные люди должны на грядущих выборах голосовать за Гайдара. Должно быть, подразумевалось, что из уважения к Гайдару сексуальные маньяки перестанут душить девочек. А Чарли Мэнсон, Сын Сэма, Джек-Потрошитель и Ландрю[2], если следовать логике этого Сэмэна, были замаскированными коммунистами…

      А между тем сам Сема прочно прописался в третьей папочке Ватагина, и Даша, прочитав разухабисто-идиотскую статейку, мстительно подрисовала Василькову черным фломастером зимнюю шапку и шрам на щеке – рожа и без этих художественных изысков была неприятнее некуда. Или так только казалось

2

Чарльз Мэнсон – глава шайки сатанистов, зверски убивший известную киноактрису Шерон Тейт и ее гостей (США, 60-е гг. XX века). Сын Сэма – маньяк, душивший женщин (США, 70-е и XX века). Джек-Потрошитель – маньяк, убивавший в Лондоне проституток и расчленявший трупы. Так и не был найден (80-е гг. XIX века). Ландрю – серийный убийца женщин во Франции в начале XX века. Послужил прототипом героя фильма Ч. Чаплина «Мсье Верду».