Гусляр-2000 (сборник). Кир Булычев

визита к Усищеву, спросил:

      – Ошибки быть не могло?

      – Наблюдал из угла, – ответил Удалов. – Лично подобрал в бумажку.

      – Ну тогда иди на улицу, гуляй, а я попытаюсь узнать, с кем мы имеем дело.

      Удалов погулял по соседству, дошел до музея, вернулся, посидел на скамеечке и тут услышал голос друга:

      – Сколько времени?

      – Половина третьего.

      – Я почти догадался! – крикнул профессор.

      – Так из каких он будет?

      – Не могу сказать. Слишком страшно.

      – Неужели Гитлер?

      – Интереснее... Но и страшнее.

      – А что делать будем? – Удалов не был трусом, но тут его охватила предстартовая дрожь.

      – Если не боишься, пойдем со мной, – предложил Минц.

      – Пошли.

      Через минуту вышел Минц со своим толстым портфелем. Он шутил, что возьмет его с собой, когда поедет за Нобелевской премией.

      По дороге Удалов несколько раз пытался выпытать у профессора, что за тайну тот несет в себе, но профессор был загадочен, задумчив и печален.

      – Ужасно! – повторял он время от времени. – Ужасно!

      Мурашки пробегали по телу Удалова.

      Они так решительно подошли к «Гуслярнеустройбанку», что люберецкие молодцы, которые охраняли вход, еле успели скрестить перед пришельцами автоматы.

      Удалов в удивлении посмотрел на фасад.

      Фасад школы был такой же, как прежде, только профиль Римского-Корсакова сбили, а вместо него поместили профиль Усищева. Подпись же пока оставили старую: «Великий русский композитор».

      – Нам к товарищу Усищеву, – строго сказал Минц.

      Люберецкие потому и приехали на охрану Усищева, что не знали никого в Гусляре. Неужели в городе нашелся бы житель, который осмелился остановить, не пустить Минца и Удалова? Не было такого жителя...

      – Гуляй, папаша, – сказал охранник.

      Возмущенный Минц, которого никогда еще не встречали так в Гусляре, рассердился и хлопнул хама портфелем по руке. Автомат упал, а второй охранник развернулся, чтобы прошить очередью двух старых хулиганов.

      К счастью, тут на шум распахнулось окно на втором этаже, выглянула усатая рожа главного разбойника и сказала:

      – Отставить пальбу! Пропустить ко мне глубокоуважаемых товарищей ветеранов, моих дорогих избирателей. А вот ты, Василий, считай себя уволенным. Если любой старый еврей может у тебя автомат вышибить – твое место на кладбище...

      – Шеф, я же не ожидал!

      – Тогда твое место на помойке, – сказал Усищев и выстрелил в своего охранника со второго этажа. Охранник упал бездыханным, и его алая кровь оросила автомат, а также ботинки Удалова, который кинулся внутрь музыкальной школы.

      Потрясенные случившимся, старики поднялись на второй этаж. Усищев их не встретил, но они узнали, что он всегда сидит в голубой гостиной, в классе арф. Большинство арф уникальной работы было уже продано им в Бангладеш, но одна – правда, без струн, – осталась для интеллигентного антуража.

      Толстый, гладкий, усатый, тонкорукий