Тень. Карин Альвтеген

все описать. Ваш отец, по-видимому, провел фундаментальное исследование, поскольку книга содержит множество совпадающих с реальностью фактов. В связи с этим мне хотелось бы спросить, как он собирал материал?

      «Понятия не имею». Но так ответить нельзя.

      Нужно поднапрячься, чтобы интересующаяся литературой публика осталась довольна.

      – Мой отец был чрезвычайно закрыт в плане творчества и никогда ни с кем не делился. Никогда не рассказывал о том, как он собирает материал или откуда черпает идеи. В периоды, когда отец писал, он говорил, что «находится в состоянии», при котором слова сами приходят к нему, а он просто выступает в качестве приемного устройства.

      Это было правдой, хоть ничего и не объясняло. Ян-Эрик и сам был бы не прочь узнать более точный ответ.

      Задали еще несколько привычных вопросов. Отвечая, он избегал смотреть ей в глаза. Хотел, чтобы она засомневалась. Испугалась, что потеряла его. Но он постоянно чувствовал ее присутствие. Краем глаза фиксировал каждое ее движение.

      Вечер всегда заканчивался чтением вслух. Он прекрасно знал, что его голос, так похожий на отцовский, способен обмануть слушателей. Свет погас, фотография Акселя Рагнерфельдта на экране померкла. Сцену освещала лишь точечная лампа на ораторской кафедре. Чаще всего Ян-Эрик читал один и тот же отрывок. Тщательно изучив отцовские записи, он добился полного сходства интонаций. Время от времени он поднимал взгляд и смотрел на нее поверх очков. Обычно он носил линзы и только на выступления надевал очки – так он больше походил на оригинал.

      Последние строки он знал наизусть. Он читал их так часто, что мог спокойно наблюдать за публикой.

      – Но, когда дело свершилось и наступил вечер, ею овладели сомнения. Мятежный, тревожный дух разбил бивак у того же огня. Твои дела, добрые или злые, расходятся, точно круги на воде. Убегают вдаль и вечно находят новые тропы. Поэтому последствия твоих поступков бессчетны, и неизмерима твоя вина за них.

      Выступление закончилось, он медленно закрыл книгу, и софиты снова осветили сцену. Его голос растворился в полной тишине, и этой паузой немедленно воспользовался страх. Вечная боязнь того, что именно сейчас это случится. Публика в едином порыве поднимется и оглушающим ревом выразит свое разочарование. Он ни на что не годен. Он посредственность. Но тут, освобождая его от страхов и наполняя собой его жилы, раздались аплодисменты. Звук вдохновенно хлопающих ладоней согрел его, точно любовное объятие.

      Он великолепен, он всем нравится.

      Скорее бы расслабиться, добраться до мини-бара в гостиничном номере.

      Прежде чем уйти со сцены, он посмотрел на женщину долгим взглядом.

      Приходите в ложу.

      На автоответчике обнаружились три сообщения. Первое от Элен, его дочери. Он забыл позвонить, как обещал. Второе от жены Луизы, она сердилась из-за того, что он не позвонил Элен. А третье от некой Марианны Фолькесон, которая разыскивала его, чтобы спросить о Грете Персон – экономке, жившей у них в семье, когда Ян-Эрик