Заметки молодого человека. Виктор Большой

на свете, застываем на месте в длинном, головокружительном поцелуе.

      В конце концов, решено зайти в один из музеев, попить чайку, перекусить бутербродами, побродить в тишине залов.

      Сдав в гардеробе верхнюю одежду, проходим в небольшое кафе, расположенное тут же, в подвальном этаже здания.

      Выбираем столик. Большие зелёные чашки парят душистым, ароматным чаем. Светкины глаза сверкают сквозь ещё не успевшую просохнуть после прогулки чёлку. Чаепитие начинаем с нескольких глотков шампанского – за удивительные случайности в жизни, за нашу встречу и чтобы всегда-всегда всё сбывалось. А так же по глотку за этот необычный снегопад, благодаря которому Светка поскользнулась, считай на ровном месте, и разбросала чуть ли не по всему городу свои апельсины.

      Последний отрывок моего тоста она решила немного покритиковать:

      – Ах, по всему…?

      – Хорошо, не по всему, а только по его историческому центру!? – Иду ей на встречу.

      – Ах, по всему центру…?! – Она мне.

      – Нет-нет, только по всему Невскому проспекту, – слегка подразниваю я её.

      – Ах, по Невскому…

      Не замечая ничего вокруг, мы дурачимся от души.

      Наконец, бутерброды съедены, чай выпит. Мы отправляемся знакомиться с экспозицией музея.

      Обожаю старые здания. Их ненадуманный уют, этот тёплый, чуть пыльный воздух, длинные коридоры, огромные залы. В них наваливается на тебя покой, тишина. И только старый паркет, который помнит всё и всех, когда-то прошествовавших по нему, чуть поскрипывает под нашими ногами.

      Мы неторопливо переходим из зала в зал, то поднимаемся на следующий этаж, то идём вниз… И, войдя в одну из многочисленных дверей, неожиданно, попадаем на удивительно красивую лестницу, которая приводит нас к давно закрытому по неизвестной причине старому парадному входу. Возможно, существующий вход был прорублен в одну из многочисленных революций прямо в стене здания (тогда рубили там и тогда, где и когда считали нужным, не особо оглядываясь по сторонам).

      Мы неторопливо бредём вниз по забытой всеми лестнице (судя по лежащей на ней пыли и редким окуркам, даже уборщица здесь бывает нечасто).

      – Немного грустно за неё, – говорит Света о лестнице, поглаживая рукой кованые листья, стебли, цветы фантастических растений, – никто не видит эти удивительные перила, этот полёт мастерства, это дыхание души мастера. Сейчас так немногие могут. А ступени, ты посмотри – по ним же можно идти с завязанными глазами и не упадёшь! – Она делает несколько шагов, закрыв глаза. И – попадает в мои объятья.

      Я опускаюсь на одну ступеньку ниже Светки. Наши головы теперь на одном уровне – очень удобно целоваться. Оказывается, под её тонким свитером почти ничего нет. Её похожие на мячики груди, легко и весело освобождаются из своего заточения в лифчике. В первое мгновение Света даже застонала от неожиданности и на секунду замерла, пытаясь сообразить, где же находится. Но мои прикосновения и поцелуи быстро