Нехорошее место. Дин Кунц

своем распоряжении достаточно времени. И если бы «Волшебник» не разрабатывался в рамках внутренней компьютерной сети компании, не имеющей выхода в окружающий мир, Расмуссен добрался бы до этих файлов, не проникая в служебные помещения, с помощью модема и телефонной линии.

      Ирония судьбы, но он уже пять недель работал в «Декодайн» ночным охранником. Его взяли на эту должность, потому что он представил тщательно изготовленные фальшивые документы, которые, однако, пусть и не сразу, позволили вывести его на чистую воду. Сегодня он пробил последний рубеж защиты «Волшебника». Оставались считаные минуты до того момента, как он мог бы покинуть здание «Декодайн» с коробочкой дискет, за которые конкуренты компании заплатили бы целое состояние.

      Композиция «Прыжок в час дня» закончилась.

      – Музыка смолкла, – сказал Бобби в микрофон.

      Эта звуковая команда приводила к тому, что программа проигрывания компакт-дисков отключалась, открывая линию связи с Джулией, его женой и деловой партнершей.

      – Как ты, дорогая?

      На своей наблюдательной позиции, в автомобиле, припаркованном в дальнем конце автостоянки, она слышала в своих наушниках ту же музыку. Джулия вздохнула.

      – Вернон Браун когда-нибудь играл на тромбоне лучше, чем на концерте в Карнеги-холл?

      – А что ты можешь сказать о барабанах Крупы?

      – Звуковая амброзия. И возбуждающее средство. От такой музыки хочется прыгнуть с тобой в постель.

      – Не могу. Сна нет ни в одном глазу. А кроме того, мы – частные детективы, помнишь?

      – Мне больше нравится быть любовниками.

      – Занимаясь любовью, денег на хлеб не заработаешь.

      – Я бы тебе заплатила.

      – Да? И сколько?

      – Ну… раз уж речь зашла о хлебе… на полбатона.

      – Я стою целый батон.

      – Если уж на то пошло, ты стоишь целый батон, два круассана и булочку из отрубей.

      Говорила она приятным, глуховатым и очень сексуальным голосом, который он так любил слушать, пусть даже и через наушники. В такие моменты казалось, что она ангел, шепчущий ему в уши. Она могла бы стать певицей одного из знаменитых оркестров, если бы жила в тысяча девятьсот тридцатых или сороковых годах… и если бы умела петь. Джулия прекрасно танцевала свинг, но вот насчет пения… Когда она пела под старые записи вместе с Маргарет Уайтинг, сестрами Эндрюс, Розмари Клуни или Марион Хаттон, Бобби покидал комнату, из уважения к музыке.

      – Что поделывает Расмуссен? – спросила она.

      Бобби глянул на второй дисплей, левый, подсоединенный к камерам слежения, установленным в служебных помещениях компании «Декодайн». Расмуссен думал, что отключил камеры и оставался незамеченным, но камеры наблюдали за ним ночь за ночью и фиксировали его противоправные действия на видеокассеты.

      – Старина Том все еще в кабинете Джорджа Акройда, за компьютером. – Акройд возглавлял проект «Волшебник». Бобби посмотрел на правый дисплей, воспроизводящий