Нехорошее место. Дин Кунц

сладенький.

      – Я не про ветер.

      – Мы отлично проведем время.

      – Снаружи плохо, – повторил он и начал жевать нижнюю губу.

      Иногда он стремился выйти в мир, но случалось, что боялся его, словно в воздухе за пределами «Сиело Виста» распылили сильнейший яд. Переубедить Томаса, когда у него возникал приступ агорафобии[8], не представлялось возможным, и Джулия более не настаивала.

      – Может, в следующий раз.

      – Может. – Томас смотрел в пол. – Но сегодня там действительно плохо. Я… это чувствую… плохое… у меня по коже бежит холод.

      Какое-то время Бобби и Джулия пытались заговаривать на разные темы, но Томас не откликался. Молчал, не шел на визуальный контакт, не подавал вида, что слышит их.

      Наконец в комнате повисла тишина, которую Томас разорвал лишь через несколько минут.

      – Не уходите пока.

      – Мы не уходим, – заверил его Бобби.

      – Если я не могу говорить… это не значит, что я хочу, чтобы вы ушли.

      – Мы это знаем, малыш, – ответила Джулия.

      – Я… вы мне нужны.

      – Ты тоже мне нужен. – Джулия подняла одну из рук брата, с толстыми пальцами, и поцеловала костяшки.

      Глава 16

      Купив электрическую бритву в аптечном магазине, Френк Поллард побрился и умылся в туалете автозаправочной станции. Потом остановился у торгового центра, купил чемодан, нижнее белье, носки, пару рубашек, джинсы, разные мелочи. На автомобильной стоянке у торгового центра, где украденный «шеви» раскачивало порывами ветра, уложил все покупки в чемодан. Поехал в мотель в Ирвине, снял номер на имя Джорджа Фарриса, воспользовавшись одним из двух комплектов документов, расплатился наличными из-за отсутствия кредитной карточки. Зато наличных хватало с лихвой.

      Он мог бы остаться в окрестностях Лагуны, но чувствовал, что подолгу задерживаться в одном месте нельзя. Возможно, его осторожность основывалась на опыте, который дался дорогой ценой. А может, он бежал так долго, что, останавливаясь, более не чувствовал себя в своей тарелке.

      Номер мотеля был большим, чистым, чувствовалось, что у дизайнера интерьера хороший вкус. Белое дерево, светло-синяя и персиковая обивка стульев, светло-зеленые занавески. Общий стиль был подпорчен разве что коричневым, в крапинку ковром, выбранным лишь потому, что хорошо скрывал пятна. В результате создавалось ощущение ирреальности, казалось, что легкая, воздушная мебель не стоит на темном ковре, а парит над ним.

      Запершись в номере, Френк просидел на кровати, подложив под спину гору подушек. Телевизор он включил, но не смотрел на экран. Вместо этого пытался заглянуть в черную дыру собственного прошлого. Старался изо всех сил, но не мог вспомнить ту часть своей жизни, что предшествовала его пробуждению в темном проулке прошлой ночью. Какой-то странный и крайне враждебный образ формировался на границе воспоминаний, и Френк с неохотой начал склоняться к мысли, что, возможно, в

8

Агорафобия – патологическая боязнь открытых пространств.