Последняя битва. Александр Прозоров

же перевел взгляд на детей и… И вдруг понял, что никого не узнает.

      – Великий Боже, как же вы все выросли!

      Больше всех изменился сын. Уплывал с матерью и сестрами одиннадцатилетний мальчишка, теперь же перед ним стоял пятнадцатилетний высокий и широкоплечий юнец, которого хоть сегодня в новики записывай! Если к этому добавить темно-коричневый бархатный камзол с пышными рукавами и прострочками желтого шелка, суконные чулки, остроносый берет с пером… Встреть Андрей его на улице – не узнал бы ни за что!

      Дочери изменились меньше, да и платья их казались куда привычнее, мало отличаясь от русских одежд. Но все равно – обе заметно прибавили в росте и фигуристости. Стали настоящими женщинами. Причем – весьма привлекательными. Князь только головой покачал, не зная, что сказать.

      – Да ты же с дороги, господи! – спохватилась княгиня. – Идем же, идем. Откушаешь, воды вскипятить велю, ванну примешь…

      – Ванну? – удивленно вскинул брови князь.

      – Прости, батюшка, нет тут ни у кого бань совсем, – развела руками Полина. – Дрова, сказывают, больно дороги. Вот и не ставят.

      – Коли бани нет, можно и просто водой полоснуться, – отмахнулся Андрей. – Жара-то какая стоит! Только в удовольствие выйдет.

      – Так сейчас, батюшка, – закрутила головой княгиня. – Это дело недолгое. Аккурат, пока на стол накрывают, и успеете… Лукерья! Агафья! Исподнее чистое приготовьте! Вертун, Ждан: бадейки берите, да бегом за водой!

      Водой путники ополоснулись за домом, возле небольшого птичника с цесарками. Розовым мылом, пахнущим жасмином и лавандой, смыли с себя пыль и застарелый пот, переоделись в чистое и пошли к столу.

      По здешним обычаям, угощение было накрыто не в доме в трапезной, а на улице, под просторным навесом возле бассейна, в котором плавали упитанные карпы с широкими, как у бобра, спинами.

      Изнутри дворец испанского гранда выглядел куда роскошнее, нежели снаружи. Дом поверх штукатурки был расписан батальными сценами в духе рыцарей в сверкающих доспехах, храбро поражающих длинными пиками огнедышащих чешуйчатых рыб, зачем-то отрастивших короткие толстые лапы. Вдоль всего второго этажа тянулось широкое гульбище – здесь почему-то называемое балконом. Его поддерживали резные столбы, на них же опиралась и крыша.

      Большую часть двора занимали цветочные клумбы и просторный лабиринт из кустарника. Правда, кустарник, при всей его густоте, на высоту поднимался от силы по колено, и потому заблудиться в лабиринте могла разве что забредшая в него ленивая кошка. В нескольких местах над зеленью возвышались скульптуры из белого мрамора. Еще одна, но темно-зеленая, выглядывала из центра выложенного мелкой керамической плиткой бассейна, столь обширного, что, случись осада, воды из него хватило бы полусотне коней на две недели. От бассейна веяло прохладой – в этой прохладе и стоял невысокий помост со столом на полтора десятка человек. Напротив, по другую сторону, тоже была заплетенная плющом беседочка. Но – только на двоих.

      – Ну, как ты без нас, батюшка? –